Георгий Богач - Две Родины

– Господин Мацумото принес «Ежедневные спортивные новости», где напечатано интервью с вами. К сожалению, поместились не все фотографии. Редактор выбрал только одну, но самую лучшую, – сказала переводчица.

Леонид Кузьмич взял газету, развернул и стал рассматривать фотографии спортсменов, окруженные японскими иероглифами. Среди фотографий футболистов, штангистов, теннисистов и волейболистов размещался портрет гимнаста Павла Сосницкого. Снятый крупным планом, он казался старше своих лет.

– Вот таким ты будешь лет через пять, – улыбнулся Леонид Кузьмич, показав Павлу фото в газете. – Передайте господину Мацумото мою благодарность и переведите, пожалуйста, текст, напечатанный под фотографией Павла, – обратился он к переводчице.

– Статья начинается японскими фразами, трудно переводимыми дословно, дальше вообще идет непереводимая игра слов. В общем, написано живо и остроумно. Я могу передать только смысл написанного. О вас сказано, что вы – опытный тренер и наставник будущих чемпионов, среди которых Павел Сосницкий – надежда русской гимнастики. Господин Мацумото говорит, что обязательно придет завтра на соревнования и сделает подробный репортаж. Он приносит свои извинения за то, что помешал тренировке ваших талантливых учеников, и желает им победы.

Господин Мацумото поклонился, и они с переводчицей ушли.

Как только Павел начал разминаться на коне, в зале вновь появилась переводчица.

– Пришли незнакомые мне люди, представились поклонниками гимнастики. Они хотят с вами поговорить. Сказать, что вы заняты? – обратилась она к Леониду Кузьмичу.

– Нет, нет. Пусть войдут. Посмотрим, что это за поклонники.

В спортзал вошли трое необычно одетых мужчин. На них были длинные кожаные плащи, кожаные головные уборы, похожие на буденовки времен Гражданской войны, и мягкие кожаные сапожки с отворотами. Переводчица провела гостей к тренеру. Их лица были так загорелы и обветрены, что казались дублеными, узкие глаза смотрели бесстрастно и отчужденно.

– Здравствуйте, уважаемый господин Панков, – сказал один из них по-русски со странным акцентом.

– Здравствуйте, – ответил Леонид Кузьмич., – Чем могу служить?

– Мы почитатели спортивной гимнастики и просим разрешения присутствовать на тренировке ваших замечательных учеников. О них писали в газете как о будущих чемпионах.

– У нас не принято, чтобы посторонние, кто бы они ни были, присутствовали на тренировках. Приходите завтра на соревнования.

– Понимаю. А может, вы расскажете нам о своих учениках?

– Мы заканчиваем тренировку через два часа. Приходите, поговорим.

Люди в кожаных плащах вышли из спортзала.

Гимнасты продолжали тренировку.

– Паша, можешь идти в душ. Ты хорошо размялся и сделал комбинации на всех снарядах. Володя с Олегом еще по разу выполнят вольные упражнения, а ты, Саша, еще разок протащи комбинацию на брусьях и акцентируй внимание на стойку перед соскоком.

После душа все собрались в углу зала и расселись на матах.

– Что-то вы, ребята, не в своей тарелке. Наверное, это из-за резкой перемены климата. В гостинице еще выпьете смесь Коломийца и – спать, спать, спать. На вечерней тренировке просто разомнемся и растянемся и никаких нагрузок. Побережем силы для соревнований. А теперь…

Но Леонид Кузьмич не успел договорить. В зале снова появились три человека в кожаных плащах. Улыбки на их лицах казались наклеенными, глаза смотрели настороженно и внимательно. Леонид Кузьмич поднялся с мата и пошел в тренерскую, гости – за ним.

Они разместились за небольшим столом.

– Прежде всего, я хотел бы знать, что именно вас интересует, – начал разговор Леонид Кузьмич.

– Для начала мы представимся. Меня зовут Чун, а моих друзей Лен и Ру. Нас интересует, как вы отбираете учеников, как их тренируете, как дозируете физические и психологические нагрузки.

– Отвечу только одной фразой: каждый ученик требует своего подхода.

– Четко и емко. Тогда расскажите о каком-нибудь неординарном ученике, не таком, как все. Ведь именно по исключениям из правил можно судить о самих правилах. Я правильно рассуждаю по-русски?

– Если бы не акцент, я бы подумал, что вы выросли в России, настолько точно выражаете свои мысли по-русски.

Чун вынул из кармана плаща газету и развернул ее.

– В этой газете я увидел фотографию вашего ученика. Там написано, что он – юниор. Но на вид ему лет двадцать. Это возраст сложившегося гимнаста.