Иван Петров - Парк культуры и отдыха

– Моя, – буркнул я после неприлично затянувшейся паузы.

– Э-э, в смысле, родная или…, – начал мычать следующий ожидаемый вопрос мужчина в костюме, но я опередил его.

– Родная, да.

– До чего дошел прогресс! И ведь как похожа на вас, но ведь совсем белая при этом! – восхищенно откликнулась женщина и начала мне рассказывать, как ее внучка делала экстрапоральное оплодотворение и родила в итоге двойню.

– А муж ее, скотина, сбежал за полтора года до этого, представляете? Это чтобы алиментов не платить, – наконец, удивила меня она.

– Он не просто скотина, а подлец, негодяй, гнида и крохобор, – уточнил мужчина в костюме и гневно топнул по асфальту начищенной туфелькой. Дослушать эту потрясающую историю мне не довелось, потому что очередь раздвоилась перед двумя окошками кассы и женщина в окошке передо мной устало буркнула из сумрака своей будки:

– Лодка или катамаран? Быстрее соображайте, люди ждут.

Я выбрал именно лодку, а не катамаран, поскольку вдруг почувствовал, как соскучился по простым мышечным усилиям – чтобы работать веслами и с оттяжкой, от плеча.

Помимо оплаты в тысячу рублей за аренду, с меня содрали залог еще примерно в сто долларов, но спорить я не стал и послушно выгреб всю имевшуюся в карманах наличность.

Марта забиралась в лодку с огромным недоверием, держась за меня сразу двумя руками, а Лизка, разумеется, плюхнулась с разбегу так, что я почти поверил, что у нашей лодки оторвалось дно и мы сейчас пойдем ко дну.

Потом я неспешно, с удовольствием выгреб на середину большого озера, осматриваясь, но какой именно из островов неподалеку назывался Обезьяний, было неясно, так что я просто поплыл наугад, велев Лизке смотреть в оба и кричать, если увидит что-то интересное.

Впрочем, первую обезьяну заметила Марта – это был в умат пьяный мужик в казацкой папахе, который плавал среди лодок и хватал их за борта. Когда его отгоняли веслами, он кричал «Слава Руси!» или «Покайтесь, басурмане!» в зависимости от того, кого он видел в лодках.

– Только не бей его, пожалуйста, – сказала Марта, с тревогой глядя, как этот человекообразный, натужно пыхтя, гребет к нам.

– Конечно, дорогая, – ответил я и вынул весло из ключицы, перехватив его поудобнее.

Казак поздно заметил мой маневр и его несло к нам уже по инерции, а не по взаимному желанию.

Он все-таки схватился за корму нашей лодки, но действовал очень неуверенно, а его «Покайтесь, басурмане!» и вовсе прозвучало еле слышно.

Я не стал его бить веслом по морде, а просто плеснул руками немного воды в его косые глазки и он тут же отплыл прочь, бережно придерживая отяжелевшую от воды папаху, украшенную кучей каких-то ярких и, видимо, ценных для всякого посконного человека значков.

Пока Лизка яростно аплодировала, я неспешно вставил весло обратно в ключицу и мы поплыли дальше, лавируя среди прочих лодок и катамаранов, которых вдруг стало как-то слишком много.

Впрочем, все выглядело культурно и спокойно. Люди вокруг безмятежно катались, дружелюбно улыбаясь друг другу, даже если лодки вдруг соприкасались бортами в ходе неумелого лавирования.

На берегу народ загорал на удивительно густой траве, так и не вытоптанной за лето. Разумеется, там же народ и выпивал, но таких же пьяных идиотов, как тот безумный казак в папахе, нам больше не попадалось.

– Смотри, смотри, обезьяна! – закричала Лизка, показывая на берег справа.

Я ничего, кроме кустов и травы, там не увидел.

– Тут что-то случилось, – хриплым от напряжения голосом сказала Марта, вглядываясь вдаль, и я вдруг заметил на берегу толпу, окружившую лежащего человека в чем-то коричнево-бежевом.

От толпы метнулась серая тень, перескочив куда-то выше, на ветки, и от этой тени все люди рядом вдруг разбежались в разные стороны, как от бешеной собаки.

Я направил лодку к берегу и скоро стало видно, что человек на траве не просто лежит – его держат за руки и за ноги, а он вырывается и кричит, что есть силы.

– Фу, у него что-то белое изо рта вылезает, как пена, – сказала Лизка с отвращением, продолжая, тем не менее, внимательно всматриваться в несчастного.

– Ваня, не подплывай близко, пожалуйста, там без нас справятся, – попросила Марта и я послушно бросил весла.

Толпа на берегу все прибывала, тревожно гудя. Появились первые полицейские, им что-то объясняла рослая женщина в черном костюме, и кричали другие люди рядом, но было видно, что полицейские никого не слушали, выкрикивая в рации неслышимые отсюда сообщения и быстро распределяясь редкой цепочкой вокруг распростертого тела. При этом служивые тревожно оглядывались, пристально осматривая территорию вокруг себя, особенно пристально глядя на ветки деревьев над собой.