Кирилл Австрийский - 350 градусов. Роман

– Он просыпается. Помните, ему лучше не разговаривать.

– Сынок, бедный. Как тебе плохо. Ты весь белый, как мел.

«Я вижу расплывчатый силуэт. Чувствую, как тёплая рука прикасается к моей. Это моя мама. Я в больнице, я вспомнил, вспомнил; голова, как сильно болит голова. Мир снова переворачивается с ног на голову, как вертолёт делающий пике с переворотом, устремляется ввысь и снова уходит в пике. Я снова проваливаюсь в сон».

«Она сидит рядом, смотрит на меня, и в этих глазах на которых наворачиваются слёзы я вижу любовь. Вот слёзы побежали по щекам, она не пытается их сдерживать. Она замечает, что я открыл глаза и улыбается сквозь слезы. Но кто она? Жена? Наверное, жена. Хоть бы она была женой. Как жаль, что я ничего не помню.

Она вытирает слезы рукой. Смотрит на меня очень тёплым взглядом. И радуется, видимо тому, что я жив».

– Проснулся. Еще рано, лекарство еще действует, ему нельзя сейчас испытывать сильных эмоций!

«Она встает и уходит. Не сказав ни слова»! Новый полёт на вертолете, мир падает снизу вверх и обрушивается сверху на голову прохладой дождя, гонимого ветром. Я проваливаюсь в сон.

– Сынок! Как ты? Тебе нельзя разговаривать, ты в реанимации я с тобой.

«Мама, снова мама, наверное, она не уходила. Сидит тут со мной.

А «Она»? Была-ли «Она»? Это был сон, всего лишь сон. Я писатель? Или это тоже сон? Какая разница? Голова, она не болит. Но я боюсь ей шевелить». Я делаю усилие и перевожу взгляд на маму. Мама смотрит на меня и тяжело вздыхает.

– Всё выходите. Приходите послезавтра, его переведут в палату. Всё хорошо, не переживайте.

Я открываю глаза, воспоминание о сне улетучиваются. Меня очень осторожно везут по коридору.

Ногами вперед. Меня везут в морг. Вот и всё. Интересно, лицо забыли накрыть?

– Осторожно, извините.

Мама? Голос мамы. Как же так? Зачем она здесь, сейчас? Что за врачи такие? Везут меня в морг в сопровождении мамы.

– Здравствуйте, чек у вас.

– Вот!

– Так хорошо, шестая палата, вот ключ. Там никого нет. Будет один.

«Я живой. Мама везет меня в палату. Я живой. Как хорошо. Она расскажет мне кто я. Я закрываю глаза и расслабляюсь».

Прошло какое-то время, наверное, сутки. Я то просыпался, от прикосновений, то проваливался в сон.

– Так ребята, только тихо, не шумите.

– Брат ты как? Давай вставай хватит валятся, я устал работать за тебя.

– Тихо, Андрей, ты так громко кричишь, он же слаб ещё. – Слышу я, как будто, знакомые голоса.

– Кто слаб? Он слаб? Сотку жмёт и слаб?

– Сейчас он не может жать.

С силой разжимаю губы и говорю, – могу. – Хотя не знаю, о чём речь, но не могу слышать, что я чего то не могу. Оказывается, говорить не так сложно. И совсем не больно.

– Я тебе говорил – давай сухарей возьмем, а ты – у него голова. Я же тебе говорил, что ему сзади ударили, а не по челюсти, давай иди в магазин за сухарями.

С трудом сдерживаюсь чтобы не засмеяться. Улыбаюсь.

– Ну рассказывай, как там на том свете? Видел кого? Или не был там?

– Не был. – Мой друг смешной. Я рад что он мой друг.

Они сидели, наверное, полчаса, и я с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться. Но в конце я не выдержал и засмеялся. Дикая боль пронзила мою голову так, что я даже не смог застонать. Я просто замолчал с открытии ртом.

– Ребята вы так громко смеетесь, это нельзя, ему может быть больно. Вон видите глаза какие красные. Сейчас капельницу поменяем с лекарством.

Проваливаюсь в сон.

«Мы гуляем по набережной моря, на улице жарко, мы идём взявшись за руки. Это «Она». Я узнаю её. У неё очень завораживающая улыбка. Мы идём и разговариваем. Как я счастлив что мы вдвоем. Мы разговариваем на интересные темы. Мы смотрим друг на друга, и мы счастливы. Заходим в книжный магазин и выбираем книги, покупаем несколько. С верхней полки на меня падает книга. Видимо с другой стороны стеллажа, кто-то далеко протолкнул книгу, и она вытолкнула другую.

Книга падает, я вижу, как она летит и в этот момент я оборачиваюсь, чтобы посмотреть где «Она», не дай Бог книга упадет на неё. Тут книга падает ребром мне на голову. Чёрт. Сколько она весит? Боль, сильная, пульсирующая боль в висках, выталкивает меня из сна, я открываю глаза. В палате никого нет. Я зеваю и чувствую облегчение. Я лежу и пытаюсь вспомнить – кто я? Ощущения такие, что я знаю, знаю кто я, но никак не могу вспомнить, и в этот момент мне становится страшно, лучше не знать, не помнить, лучше начать жизнь сначала. Судя по моему другу я молод, значит, значит не всё так плохо. Боль только в голове. Значит всё остальное целое. Я не помню, как выгляжу, какое оно, моё лицо? Я поднимаю руку. У меня на руке татуировка, прекрасно, это о чём-то говорит, должно о чём-то говорить. А, не буду думать, думать вредно».