Алия Шалкарова - Я тебя рисую

– Анна. Меня зовут Анна, – в голосе появляется хрипотца, но язык больше не заплетается. Это значит, что больше мы – не незнакомцы, между нами что-то большее. Рисунок, который через несколько минут станет полноценным.

– Ты же не местная, я тебя здесь никогда не видел, – он говорит и опять неуловимо перемещается в пространстве. Я это вижу по тому, как меняется рисунок теней. Собираю все свое терпение в рисующую руку и упорно вывожу правильные линии.

– Я всю жизнь прожила здесь, просто несколько лет провела во Франции, – при мысли о художке мой голос теплеет и рука наносит несколько просто потрясающих штрихов, в которых, как мне кажется, чувствуется все мое настроение. Мне начинает нравиться этот парень и то, что я делаю.

– Во Франции… Так ты крутая девочка, – в его голосе чувствуется осуждение и я успеваю поймать выражение его глаз. Необъяснимо презрительное. И у кота, который совсем обмяк на коленях Яна, точно такое же. Отвечать на такое презрение глупо и я просто фиксирую двойное презрение их взглядов на бумаге, тем самым ставя точку в этой беседе и в своей работе одновременно.

Дьявол, натуральный дьявол. Булгаковский Азазелло и его вечный спутник Бегемот. Не шедевр и на оригинальность не тянет, но выполнено достойно. Очень классическая работа, не требующая буйства красок. Черный – самый классический цвет. Черный появился гораздо раньше всех остальных цветов. Черный цвет самодостаточен. Черного цвета никогда не бывает слишком много. Скромно улыбаюсь и складываю свои причиндалы в сумку. В последний раз поднимаю свои глаза и понимаю, что он уже совсем на меня не смотрит. Ему даже не интересно каким получился его портрет. Разочарованная я ухожу домой, а Ян даже не слышит мое тихое «пока».

Я два дня не выхожу из комнаты, работая над своей картиной. Мне кажется, портрет парня по имени Ян получится не хуже чем «Ночь». Все смешиваю и смешиваю черные и серые краски, пытаясь найти нужное сочетание. У мелков есть большое преимущество над масляными красками – насыщенность можно регулировать силой нажатия. Масло гораздо капризнее, здесь без вдохновения не обойтись. Как руку не тренируй, она все равно не подчиняется законам физики и логики. Одна и та же кисть сейчас дает нежный, легчайший мазок и тут же вдруг ставит широкую кляксу, которая уродует почти готовую работу. Долго смотрю на первый рисунок и сравниваю его с холстом. Два одинаковых изображения и все-таки чего-то я не вижу. Как с близнецами, знаете, вроде они абсолютно одинаковые, но все-таки есть та мельчайшая деталь, которая отличает одного от второго. Это деталь прячется в выражении глаз. На рисунке, который я сделала во дворе парень смотрит с таким презрением, словно мы давние враги. А вот дома я постаралась сделать его взгляд чуточку теплее и теперь на меня смотрит влюбленный в кого-то парень. Вздохнув подношу маленький рисунок к окну и пытаюсь поиграть со светом. Тени разбегаются под разными углами и меня осеняет.

В Париже мне показали замечательную штуку. Деревянную дощечку покрываешь густым слоем черной краски. Когда краска высохнет на ней можно рисовать обычным школьным белым мелом. Минимализм в действии, мирового признания такие рисунки не получают, но они обладают собственным настроением, очень и очень атмосферные. Впервые мне эту технику показал парень, в которого я была влюблена целый год, между пятнадцатым и шестнадцатым днем рождения.

Его звали Алексис, типичный француз с внешностью молодого олимпийского Бога. Длинные черные кудрявые волосы, собранные в небрежный хвост, проколотая правая бровь. Он был фотографом и подрабатывал в нашей художке кем-то в администрации. К моей чести в него была влюблена не только я, но и все остальные девочки в школе. Время от времени Алексиса отправляли курировать наше общежитие и тогда в комнатах начинался твориться хаос. Мальчишки вытаскивали сигареты и дешевое вино. Девочки начинали краситься и прихорашиваться. Я тоже надевала красивое платье, но мне не хватало смелости подойти к нему.

15 января, на свой пятнадцатый день рождения я накрыла небольшой стол для своего курса. Чтобы не искать лишних проблем на свои головы мы заранее предупредили администрацию школы, что собираемся посидеть вечером. Обычно консервативный директор проявил благодушие и отправил на проверку не кого-нибудь, а молодого Алексиса, так что мы могли шуметь не стесняясь. Ребята скинулись и подарили мне потрясающий переносной планшет, тот самый, на котором я рисовала Яна позавчера. В восемь вечера появился наш куратор с какой-то коробкой в руках.