Юрий и Аркадий Видинеевы: Петля Анобола. Мистика, фантастика, криминал

– А разве мы с Вами знакомы? – спросила Мэри.

Вскоре после принятия Мэри дела нашей конторы начали приходить в упадок. Для Мэри это стало неожиданностью. Еще бы: молодо – зелено! Зато для меня в крахе этой конторы сюрприза не было. Ее руководитель тоже был из другого мира. Ему ли руководить таким сложным бизнесом, как наш?! В том мире он тоже был «важной птицей». Но важность заключалась не в реальной его значимости, а лишь во внешнем поведении, в повадках. «Там» он был жирным и чванливым гусаком в хозяйстве мелкого фермера. Незадолго до Рождества гусак стал испытывать неведомую ему ранее тревогу и, наконец, обратился ко мне, как к старому ворону, за советом. Оказалось, что на протяжении последнего времени ему каждую ночь стали сниться печеные яблоки. Все знают, что имеющие дар прорицателя не вправе давать прямое указание на характер грозящей опасности, чтобы не навлечь тем самым беду на свою собственную голову. Сон гусака был прост. Он породил перед моим искушенным в таких вопросах эзотерическим взором образ вкусного рождественского блюда: гуся, запеченного в яблоках. Я намекнул гусаку на это тем способом, который не имеет аналога на человеческом языке и может быть понятен только птицам. Гусак все сразу понял и исчез. Оказавшись в этом мире, гусак использовал птичью хитрость, которая помогла ему наворовать немалые деньги. А вот умно распорядиться наворованным, он не сумел, что и привело его к порогу краха.

Мэри, узнав о грозящем крахе, забеспокоилась. Она обратилась ко мне, как к старику, за советом. Ей хотелось узнать, насколько неизбежен этот крах? Ответ на ее вопрос находился в энергоинформационном поле этого мира в портале самого простого доступа. Поэтому мне, как обладателю ключей к порталам многих уровней секретности, не составляло труда ответить на этот «детский» вопрос. Но и навлекать на себя беду от откровенного выбалтывания сведений из энергоинформационного поля я, конечно, не мог. Поэтому я намекнул малышке Мэри на ответ тем способом, который не имеет аналога на человеческом языке и может быть понятен только птицам.

Мэри округлила свои глазки, притворившись «непонимашкой».

Мне надоело это бесконечное притворство. Я решил положить этому конец. Наверно, со стороны мой поступок выглядел слишком грубым: в офисе в то время кроме меня и Мэри были другие сотрудники, а я, подойдя к «Ласточке», сказал:

– Ты – ласточенок! Маленький и глупый ласточенок!

Ох, уж эти женщины! Моя вероломная выходка не застала Мэри врасплох.

– Я не ласточенок, я – воробышек, – ответила она как ни в чем ни бывало, взглянув на меня с простодушной улыбкой.

Я так и не понял, узнала она меня по жизни в другом мире, или нет?

А, может быть, перейдя в этот мир, Мэри просто забыла, кем она была «там»?

В субботу Леший проснулся пораньше. Суббота – банный день. В три бани надо успеть.

От его отшельнической землянки до заповедных банных мест незримая тропка ведет через дремучие заросли. Одному только Лешему этот путь открывается.

Вот и первая баня – у тополя.

– Здравствуй, батюшка Тополь! Дозволь в твоей баньке попариться! – обратился к старому дереву Леший, остановившись перед ним на той дистанции, с которой его ладони ощутили соприкосновение с биоэнергетическим полем этого лесного исполина.

Леонид жил бобылем в маленькой старой избе. Он был очень удачлив в охоте и в рыбной ловле. Навыки охотника и рыбака Леонид перенял от отца – лучшего в этих краях промысловика. С такой удачливостью Леонид мог бы стать очень зажиточным мужиком, но он к накопительству не стремился, излишки своей добычи уступал за бесценок, а иногда и даром.

Однажды появился у Леонида приятель Всеволод из соседней деревни. Раньше Всеволод плотничал, но решил, что у охотников жизнь сытнее. Сходил раз на охоту с Леонидом. Сам он настрелял тогда дичи немного, но у Леонида добыча была как всегда богатой.

– Охотились вместе, значит, и добычу поделим поровну, – сказал Леонид.

С тех пор так у них это и повелось.

– Я знаю, ты в Елизавету Тишину влюблен, – приставал к Леониду Всеволод, похваляясь своей наблюдательностью.

– Вовсе нет! – отмахивался Леонид.

– Знаю, знаю! – стоял на своем Всеволод. – Только вот, не пойму я, чего ты в ней нашел? Лопоухая, кривоногая, волосики жиденькие, на обезьяну похожа! Я бы на такую и не глянул. Хочешь, сходим в нашу деревню? Я тебя там с такими красавицами познакомлю!