Елена Арзамасцева - В день, когда расцветут хризантемы. Повесть и рассказы

– Пани желает пройти досмотр? – улыбнулся поляк Анне, которая из-за сильного акцента еле поняла, чего от нее хотят.

– Я пройду, пройду, – согласно закивала она и, показывая на Зинаиду, в свою очередь, обратилась к таможеннику: – Тетя не может, она болеет! Ей нужно быть на воздухе!

Зинка, пыхтя и повизгивая, поднялась с поклажи. Анна, подхватив сумки, вбежала в здание и направилась к турникету с аппаратурой.

– Пани, сюда! – крикнул ей пограничник, указывая на кабинет в конце коридора.

Не понимая, чего от нее хотят, Анна достала свой паспорт и протянула его поляку.

– Татьяна Закревская, – прочитал тот в документе, скользнув взглядом по фотографии.

Анна слегка поежилась. Девушка, запечатленная на фото, была как минимум на десять лет моложе ее, имела вздернутый носик и круглое полноватое лицо. Похожими были только прическа и цвет волос, но странно – ни Ваха, ни Эльдар, ни таможенник на это не обратили внимания. Видимо, Зинка была права, когда утверждала, передавая ей паспорт предшественницы, что для нерусских мужчин все блондинки на одно лицо!

– Пани – полька? – не унимался таможенник, посмотрев пристально на Анну.

Да, – соврала она, не моргнув глазом. – Только живу в Белоруссии.

От Зинаиды она знала, что Татьяна Закревская до двадцати лет проживала в Гомеле.

Они подошли к кабинету, и пока таможенник, достав ключ, открывал дверь, Анна безуспешно пыталась прочитать надпись на табличке. Но спутник опередил ее. Протянув женщине руку, он представился:

– Яцек.

«Яцек так Яцек», – подумала Анна, присаживаясь к столу.

– Коньяк? Виски? – мужчина открыл сейф и достал оттуда два бокала и какой-то напиток в красивой бутылке.

Женщина пожала плечами – ей было все равно. Он разлил алкоголь, поднял бокал и, произнеся уже по-немецки: «Прозит», залпом осушил его.

«Странный какой таможенник», – отметила про себя Анна, которая до сегодняшнего дня была твердо убеждена, что иностранцы не пьют на работе, являясь образцом служебного рвения для русского человека. Тем не менее она отпила несколько глотков из бокала. Напиток был противным и обжигающим, и женщина, имеющая небольшой опыт в употреблении крепкого алкоголя, решила, что пьет коньяк.

То ли оттого, что она вторые сутки ничего не ела, или оттого, что в последнее время пришлось слишком много нервничать и переживать, но Анна вдруг сразу захмелела, и приятное тепло стало медленно растекаться по жилам.

Яцек подошел к ней, поднял со стула и прижал к себе. Она не сопротивлялась, только слегка оттолкнула его, когда он назвал ее уродой.

– Сам урод, – непроизвольно вырвалось у нее. И хотя она знала, что так поляки называют симпатичных дам, все равно ей было неприятно.

Он поцеловал ее в шею, потом еще и еще раз, постепенно расстегивая ажурную кофточку и заваливая на стол.

И тут вдруг Анна поняла, в чем заключалась ее миссия в операции по перемещению контрабандного товара. Картинка сложилась полностью и окончательно, как в детских кубиках. Как стеклышки в калейдоскопе, одним поворотом руки, перемещенные из хаоса нагромождений в четкий рельефный узор. Здесь на границе она не что иное, как разменная монета, оплата за услугу для этого жирного похотливого кабана. Могла бы об этом раньше догадаться! Слова Эльдара – «они свое получат» наконец обрели истинный смысл.

Анна попыталась оттолкнуть упитанного Яцека, торопливо, одной рукой расстегивающего штаны, но в этот момент ее взгляд упал на приоткрытый сейф, в котором она, помимо папок с документами и разномастных бутылок, заметила внушительную стопочку зелененьких купюр, и мысль ее начала активно работать в другом направлении.

– Таня такая застенчивая, – прохрипел поляк, видимо изображая нежность, пока его руки шарили по телу Анны, – мне нравятся порядочные застенчивые женщины!

«Черт с тобой! – подумала она, – все равно скоро умру. Можно и потерпеть ради хорошего дела. Должна же я перед смертью пройти тяжелые испытания и мучения, чтобы очистить свою бессмертную душу и попасть в рай!»

Похоть Яцека как раз и была для нее таким испытанием, и она решила выдержать его с достоинством, а заодно и реализовать внезапно созревший план.

Она покрепче прижалась к Яцеку:

– О! У меня никогда раньше не было такого замечательного мужчины!

Получилось фальшиво и наигранно, но пограничник, видимо, к этому привык.

Анна старалась изо всех сил, изображая пылкую страсть, какую обычно показывают в голливудских фильмах, пока обессилевший поляк, не отвалился от нее, как насытившаяся пиявка.