Андрей Скаржинский: Чешские мамонты. Юмористические рассказы

Так как соседи наговорили на мамонта, что он лысый, Гонзику пришлось ещё раз обрасти шерстью. Правда, состричь столько шерсти сразу не удаётся. Новый бритвенный набор не помогает. Да, нелегко сразу удалить такое клеймо соседей.

Но теперь нас признают за настоящих мамонтов. Меня и Гонзика. И не трогают.

Впрочем, заросший Гонзик тоже мне нравится.

Ведь всё-таки мамонт…

Вроде бы закончилась мода вскармливать всех мамонтов подряд грудью. А вместе с модой – споры и дискуссии. Но обиды и недопонимание при вскармливании мамонтов грудью остались.

Несмотря на мой положительный опыт содержания мамонтов, всё-таки находятся такие мамочки, которые прямо-таки лезут в процессы воспитания. Как-то я кормил своего мамонта смесью. Увидев это, проходившая мимо добрая бабушка, желающая спасти весь мир, сразу сделала мне замечание:

– Ох уж эта молодёжь! – и бабушка посмотрела на меня. – Грудь боишься испортить?

Но потом, узнав, что я православный, бабушка мне посоветовала:

– Корми, милок, не буржуйским, а отечественным. И по ресторанам поменьше шляйтесь!

Но мы с мамонтом по «Макдональдсам» не ходим. Нам не до жиру.

Поехали мы как-то с мамонтом Гонзиком на трамвае в булочную. Ехать-то всего пару остановок. Но столько мы с мамонтом наслушались!

Сижу в трамвае. Кормлю мамонта.

– Ты чего там в бутылочку намутил? – спрашивает одна сердобольная мамочка.

– Да у него, наверное, молоко кончилось, – говорит другая.

– Да нет, – говорю, – молока полный холодильник. Просто, сами понимаете, долгое пребывание с мамонтом в больнице. Отказ от груди и так далее.

В салоне трамвая возникла дискуссия. Меня обвинили в том, что я не отношусь к мамонту должным образом, как к собственному ребёнку. И что я веду себя как последняя падшая мать.

Тут ко мне подошёл милосердный мужчина. Долго смотрел на нас с мамонтом. И на меня отдельно, как на падшую мать, и, видимо, тоже желая спасти мир, сказал:

– А вот я своего мамонта кормил по-другому.

Я постарался быть вежливым, поэтому всем пассажирам ответил словами матери Терезы:

– Если вам хочется спасти мир, идите домой и любите свою семью, а не мамонта.

– Я от вас такого не ожидал, – сказал мужчина, – а ещё с приличным мамонтом едет.

Я не был сторонником естественного вскармливания. Поэтому лично оскорбился. И сказал всему салону:

– Посмотрите, – говорю, – у вас стресс от жизни и депрессия друг от друга. О гормональных изменениях даже не говорю. Ну откуда у вас может быть свежее молоко? Прежде чем лечить других, пройдите все анализы сами. Тем более что в мамонтах не разбираетесь.

– Как же я вас понимаю, – сказала с соседнего сиденья мать-героиня со своим многочисленным семейством. – Хорошо, если вашим родственникам хватит ума и такта не беспокоить вас как молодого отца.

Многочисленное семейство её поддержало.

– Уж не говорите, – я сменил соску на бутылочке (мамонт её прокусил) и уступил место вошедшей в трамвай бабушке, – очень уж все беспардонны со своими ненавязчивыми советами!

– Перевелись мужчины! – сказала, устраиваясь на сиденье, вошедшая бабушка, старый ветеринар по мамонтам. – Вот стоит ваш бедный мамонт и сосёт неизвестно что. Мужики уже и женщину заменить не могут!

– Молодой человек, – обратилась ко мне недвусмысленно другая добрая бабушка, по виду ветеран борьбы за экологию, – в наше время мамонты так себя не вели. В наше время памперсов не было. И мамонты на трамваях в булочную не ездили.

– Да-а, о кормлении мамонтов хорошей грудью сейчас можно только мечтать, – сказал милосердный мужчина, старый знаток мамонтов. – Всем сейчас трудно. Сосед становится врагом, а друг никогда и другом-то не был. Опять же пьяный муж, тяжёлые роды. Но стоит ли обвинять родителей мамонта в фанатизме, отсутствии ума и сексуальности, если молока хорошего не стало? – мужчина посмотрел на меня. – Молодым мамам всегда непросто.

– Непросто, – сказал я. – Главное – к мамонтам относиться с пониманием и уважением.

Нас с мамонтом Гонзиком поняли, уважили, пожелали счастья и расступились.

Мы с мамонтом вышли.

Да! Мало осталось мамонтов в стране. Нет их там, где хорошо. Но нет их и там, где плохо. Может, потому и плохо, что мамонтов нигде нет.