Поль Сидиропуло - Причуды южан. Ироничный фарс

– Испугала! – Мария прижала к себе курицу, будто ею защищалась. – Знаю, что замыслил твой брат, моя милая! Обезьяньими уловками меня ему не заполучить. Так ему и передай! Его проделки шиты черными нитками. Племянницей решил манипулировать, коммерсант…

– А Кира хотел предложить твоему сыну должность, – перевела разговор Анна, чтобы остудить пыл соседки. – Будут расширять производство – возглавил бы Спартак строительство…

– Что-о?! Неужто мой сын пойдет в шарашку? – закатила глаза Мария. – Откажет солидным фирмам ради бульдожьих морд, которые вы шьете?! Ни себя, ни сына я не отдам в его руки! Так и передай ему!

Анна чуть было не захлебнулась от возмущения: открыла широко рот, но ни слова сказать сразу не смогла.

– Ты, ты так о фирме моего брата?! – наконец обрела она дар речи.

– Сын мой знает иностранные языки, – не давала Мария опомниться соседке. – Учил даже шведский… Фирма им заинтересовалась, кое-какие готовил им работы. И платили валютой…

– И на каком, это самое, говорят шведы? – опешила Анна от такого неожиданного уведомления.

– Что ты этим хочешь сказать? Или у шведов нет своего языка? Если хочешь знать, это же самая развитая страна в Европе! – гневно роняла Мария, будто срамила Анну.

– Говорите же громче! Сын мой тоже был на рынке?

– Да! Отпугивал торгашей! – съязвила Мария. – А то… кто станет покупать бульдожьи морды взамен приличной обуви?!.

– Что говоришь? – налегла на перила Марфа, вот-вот вниз нырнет.

– Купи же себе, наконец, наушники! – закатила к небу глаза Мария.

…Кто знает, чем бы кончилась необычная с утра дискуссия, если бы среди возбужденных женщин не оказался Григорий.

– Что это вы раскудахтались! – старик уставился на сноху. – И что ты носишься с курицей?

– Некому ей голову оторвать! – выпалила Мария с обидой.

– Дай сюда! – Он вырвал из рук ее курицу, бросил в проем открытой во двор калитки. – Полным-полно овощей, обойдемся и без мяса.

Курица прокричала голосисто о своем избавлении и, взмахивая крыльями, устремилась мимо клумб с пестрыми цветами.

Таксист с вызывающей фуражкой непонятного цвета и длинным козырьком сигналил долго и торжественно, останавливаясь у дома.

– Послушай, еще не свадьба! – черные усы Спартака затопорщились на смуглом улыбающемся лице.

– Сердцем чувствую – будет!

Таксист неожиданно построжел, уставившись на темнеющие вдали «хрущёвки», и угрюмо произнес:

– Все еще стоят? Каждый раз, оказываясь в этих местах, вспоминаю, и щемит душу. Когда-то и мне довелось пожить в хрущёбах. Слава богу, подзаработал и купил себе приличное жилье.

– Недолго им еще стоять! – Спартак выпрямил спину. – Свалю эти жалкие постройки. Отслужили они свой век. На их месте построю культурный центр. Привез с собой проект…

– В добрый час! И, как условились, – на свадьбе твоей просигналю на всю катушку! – И он надавил на сигнал.

Со двора донесся женский крик:

– Спартак! Мальчик мой! Лечу, золотой мой! – У Марии, как назло, спадал чувяк, она цепляла его большим пальцем ноги и волокла, но он снова спадал, и она продолжала кричать и нервничать. – Сейчас, сейчас. Приехал, мое солнышко! Сынок мой ненаглядный. Отец! Скорей! Спартак приехал! Спартак! Проклятый чувяк!

Вконец измученная, она бросила чувяк посреди двора.

Обнялись и расцеловались тут же у машины. Таксист добродушно улыбался, всем своим видом подчеркивая, что спешить ему некуда и незачем, когда такая радостная ситуация – пусть мать и сын вдоволь нарадуются. Помог потом занести вещи во двор.

И машина отъехала.

– Ты ли это, сынок? – с тревожной нежностью рассматривала сына Мария, придерживая его за руку. – Похудел-то – кожа да кости.

Подчеркивали худобу черные волосы, непривычно отпущенные им, да подковой торчащие усы.

– Все нормально, мама. Живой, невредимый прибыл в твои объятия!

– Похудел или мне кажется?

– Все нормально, мама!

– Нелегко достаются дипломы, – глубокомысленно изрекла Мария. – А наши соседи думают – ты там прохлаждался, как на курорте. Да где им понять, боже мой! В пятый раз будет поступать! – покосилась она на соседний дом. – Вот и равняет мамаша всех по своему куриному уровню. Верно говорит твой дедушка: чем глупее человек, тем больше в нем спеси…

– Простим им великодушно, – улыбнулся Спартак и обнял мать за плечи.

– Что такое ты говоришь! – вырвалась вперед Мария, нарочито сокрушаясь, и подняла руки вверх, будто обращалась к всевышнему.