Юрий Кривоносов - Карьера Отпетова

Миша Мосейчук и Володя Воловень выполнили первыми в мире.

– А с какими конкретно известными людьми встречались, будучи фотокорреспондентом – какими их запомнили, сфотографировали?

– Есть у меня фотография: стол президиума и одиноко сбоку сидит, оторвано от всех, Ахматова. Вот так же и в жизни – этот человек был одиноким среди людей. И не просто одиноким, она принципиально отмежевывалась от той самой писательской братии, от Союза писателей, в котором было 10 тысяч, а по-настоящему назвать писателями можно было 10–15, от силы 20 человек. Помню Гагарина – очень приятный, улыбчивый, точный и собранный. Я и дома его снимал, и с людьми разными. Он был простой в общении. Я однажды спросил Гагарина о славе, которая его захлестнула. Он ответил, что это плохая штука: они как-то поехали с женой купить ей шубу в универмаг «Москва» на Ленинском проспекте, так на них набросилась толпа, они еле выбрались, в машину кинулись, все пуговицы на гагаринской шинели оторвали на память. Еще была интересная встреча в Ялте с Маршаком – светлым, добрым человеком, о котором говорили, что у него «щедрая душа писателя». Меня, как много где бывающего журналиста, Маршак много о чем расспрашивал, и, в частности, о Чувашии, где он сам был когда-то, сравнивал, радовался переменам, а потом вдруг со смехом объявил: «Знаете, а я ведь «Чувашский Бог»! Ко мне там на пароходе все приставали, кто я такой, а говорить, что писатель, не хотелось, вот и сказал им, что я – Чувашский Бог, а поскольку в наше время живого бога как-то неудобно иметь, меня, мол, спрятали в Ленинграде. Я тогда знал несколько чувашских слов и неплохо разыграл пассажиров. Да тут еще один мальчишка местный то ли прослышал обо мне, то ли случайно подтвердил мой «сан» и сказал при всех: «Я тебя знаю, ты наш Чувашский Бог!»

– Ваша мама из рода Рискиных, который уходит корнями в Лиозно, место рождения Шагала.

– Когда в Лиозно в 1887-м родился Шагал, моя прабабушка, Бобе Эйге Рискина, была повитухой и принимала там всех новорожденных, за исключением тех, что рождались в богатых семьях – те вызывали акушерок из Витебска. Уже давно нет мамы, которая могла бы это подтвердить, но, по моим подсчетам и умозаключениям, учитывая то, что Шагалы были бедяками, его могла впустить на этот свет только Бобе Эйге.

– Над чем вы сейчас работаете?

– У меня есть булгаковский сайт – mikhail-bulgakov.ru. Там многое, что связано с Булгаковым. И написанное, и снятое, и переснятое мною. Еще есть идея поставить на булгаковский сайт интересную книгу Л. Яновской «Треугольник Воланда». Она издавалась в 92-м в Киеве, но тираж был небольшой, весь разошелся. Я уже подготовил текст, осталось вставить в него фотографии. Так что дел много.

– Вам 90 лет. Как удается быть таким деятельным и оптимистичным?

– А как в той песне – «главное, ребята, сердцем не стареть». Не терять силу духа, интерес к жизни. Вот у меня в голове все время работа, столько тем, о которых нужно рассказать. И еще с людьми надо больше общаться. Людей надо любить. Но не всех. Хороших.

Беседовала Катерина Кудрявцева

«Литературная газета»

13 числа, в понедельник, рано утром в дверь постучали. Прозвучало это весьма глупо, потому что есть звонок, не увидеть который может разве что слепой. Я открыл дверь и предо мной предстало некое геометрическое тело величиной с человека, а формой (или, точнее сказать, силуэтом) напоминающее сахарную голову. Но, пожалуй, это все же был человек – в черном без рукавов плаще-накидке с поднятым капюшоном. Откуда-то из недр этого плаща выдвинулись руки, державшие объемистый пакет. Руки как руки, только очень белые и какие-то средние – ни мужские, ни женские. Я даже и не заметил, как пакет перешел из этих рук в мои, – наверное, потому, что в этот момент пытался увидеть лицо необычного посетителя, но оно почему-то не разглядывалось – ощущалось просто безликое светлое пятно, чуть разрисованное на манер матрешки и потому совершенно стертое.

Фигура крутнулась, как бы на оси, и верх ее вдруг как бы отвалился – это откинулся за спину капюшон. Никак не могу вспомнить, осталось ли что-то на том месте, где должна была быть голова, потому что смотрел я только на этот откинутый капюшон, точнее в его изнанку, и видел желтое поле в крупную клетку – этакая размашистая шотландка, образованная перпендикулярно пересекающимися черными линиями. Еели учесть, что накануне я нигде не был и ничего не пил, то явления зеленых, желтых или каких бы то ни было иных чертей полностью исключались, как и желтые призраки в крупную клетку…