Борис Давыдов - Наблюдения провинциала

И всё же хочется продолжить этот разговор. Ведь сколько здесь подводных камней, например: попробуй им сказать, что они меркантильные люди и поливают грязью такого-то человека отнюдь не ради справедливости, а выполняя чей-то заказ. О-о, что тут начнётся, какая истерия! Нет, с ними лучше не связываться, чтобы не пропахнуть зловонным душком. Да и нервы целее будут.

Вообще-то «охотники »на людей, наверное, неплохие психологи, знают, что им в большинстве своём не ответят, вот и пользуются такой возможностью. К тому же на их стороне явный перевес – это ложь, которую можно так завуалировать, что многие поверят ей. А правда когда вскроется? Да и сладкую ложь всегда кушать приятнее, чем горькую правду. Хотя, правда всюду должна бы главенствовать – это нравственная наша ступень.

О том же, но под другим углом. Возьмём простую житейскую ситуацию: кто-то сделал ошибку и его что, надо клевать? Нет, лучше помочь советом или делом, понять, почему это произошло. Но… на то и стервятники, чтобы споткнувшегося клевать. И клевать до крови – это, видно, возбуждает их, вводит в своеобразный экстаз.

Что это: нечто из области психического, физиологического, либо психологического? А возможно и другое: кто-то за такую, надо прямо сказать, дурно пахнущую работу, получает большой гонорар. И здесь, пожалуй, нечему удивляться, поскольку работа (неважно, какая она) и деньги – неотъемлемая часть нашей жизни. А жертва как раз и существует для того, чтобы хищник в человечьем обличье её поймал, тем самым заработал себе на пропитание. И не только на пропитание, но и на что-то более существенное.

Из лжи, приготовленной особым способом, может получиться и вполне съедобное блюдо .

Рядовая сотрудница в районной ФМС помогла своей обеспеченной подруге оформить загранпаспорт, потом стала жаловаться знакомым: «Вот, сделала богатой подружке заграничный паспорт без очереди, а она даже коробки конфет мне не купила. Ну как теперь к ней относиться?..»

Корыстными людьми не рождаются, ими – становятся.

Муж с женой в конце октября купили в соседней деревне козу и, обмыв сделку, затемно повели её домой – пройти надо было около двух километров. Супруги прошли всего треть пути, как сбоку, со стороны леса, послышался волчий вой. Коза и до этого как-то странно себя вела, дрожала, будто от холода, а тут испуганно заблеяла, стараясь прижаться к людям. Те сами не знали, куда деваться, заметив пару волков. Что делать? И крепкую дубину второпях забыли прихватить. Волки же, словно почувствовав страх людей, походят ближе и ближе. Супруги стоят, не зная, что делать. Вдруг жена трясущимся голосом говорит:

– Федя, давай отдадим козу волкам, а то они и нас загрызут за милу душу.

Муж, стараясь казаться спокойным, сказал:

– Да, Маруся, ты, наверно, права. И козу жалко, а себя ещё жальче. А козу опосля купим.

Волчары тем временем совсем рядом, всего-то в десяти шагах. Фёдор отвязал с козьей шеи тонкую верёвочку и, перекрестившись, толкнул козу с тропинки, в сторону леса. Та к новым хозяевам пытается прижаться, они её грубо толкают от себя. В конце концов близость волков, их блестевшие в темноте глаза, клацанье зубами – даже это будто бы слышали супруги, сделали своё дело: Фёдор крикнул истошным голосом на козу, ударил её кулаком по хребтине и, дав пинка, толкнул в сторону леса. А сам, взяв за руку перепуганную жену, чуть ли не вприпрыжку (хотя обоим за шестьдесят), побежали в свою деревню. Вскоре они услышали страшный голос козы, сопоставимый с душераздирающим криком человека, которого собираются убить.

На следующий день, в субботу, супруги на улице рассказали соседям, что с ними приключилось вчера. Вячеслав, пятидесятилетний сосед, любитель выпить на дармовщинку, посочувствовал, а немного подумав, высказал здравую мысль, что коза им жизнь спасла. И хитро прищурясь, зыркнул на соседа, зная, что он на днях самогон гнал. Не услышав от него никакого ответа, решил не отступать от задуманного.

– Шабры, с вас магарыч за новое рождение, а так как вас двое, значит, это двойное рождение. И двойное счастье.

– Ты, Слава, прав, – на удивление быстро, согласился с ним Фёдор: – то, что мы остались живы вчера с Марусей, это, в самом деле, двойное счастье. Ладно, так уж и быть, пошли, обмоем первачом наше новое рождение. И помянем невинную козочку, царство ей небесное, прости меня, Господи.

Перекрестившись, Фёдор шутливым голосом спросил жену: