Юрий Ротенфельд - Запечатанная книга. Образ будущего - кризис понимания. 2-е издание

Таким образом, учение элеатов обусловило переход от континуальной картины мира к дискретной картине, т. е. к учению Эмпедокла и Анаксагора, а затем уже и к учению об атомах. Их подход был не только началом становления формально-логического мышления, но и первым, самым значительным ударом по философскому мышлению. И, прежде всего, по философии Гераклита как вершине античного диалектико-логического, научного мышления.

Далее следует рассмотреть переход от объективных точек зрения на мир к субъективным на основе положения Протагора о том, что «человек – мера всех вещей». При этом субъективное восприятие мира софистами на основе учения об относительности истины часто приводило к деформации науки и разложению нравственности. Это вызывало тревогу и поиск новых философских решений в области практически-духовных проблем. Но, главное, софисты отходили от объективного осмысления реальности, от науки.

В отличие от софистов, признававших относительность и субъективность истины на основе сравнительных понятий, у Сократа возникает идея найти общеобязательную абсолютную истину. Это означает, что Сократ отвергал не только релятивистский подход софистов, но вместе с ним и сравнительные понятия – соотнесенное и противоположное, с позиции которых можно было получить только релятивное знание. Сократ сторонник абсолютных понятий, отражающих «общее», одинаковое в вещах. У него нет сомнения в реальности «общего», которое он понимает в виде вечных, неизменных сущностей как истинное, идеальное и абсолютное бытие. Будучи врагом софистики, Сократ считает, что каждый человек может иметь субъективное мнение, но истина должна быть одна для всех и выразить ее можно только в предельно общих классификационных понятиях.

Если элеаты положили начало новому направлению в познании – абстрактно-всеобщему способу теоретизирования на основе отношений абстрактного тождества, то Сократ переводит его в общепринятый способ философствования. Поэтому мышление Сократа, как и мышление элеатов, не выходит за пределы формально-логического, филологического мышления, тогда как другие досократики, в том числе и софисты, осмысливали природу и человека не только посредством классификационных, но и при помощи сравнительных понятий, обладая при этом философским мышлением.

Выходит, что с легкой руки Сократа, а затем и Платона, философия как некая синкретическая наука потеряла остатки своего особого понятийного аппарата, превращавшего ее в объективное знание. Тем самым она сделала шаг назад, отступила от философского мышления к филологическому и поэтому стала бесплодной. А ее предмет, напротив, с течением времени приобретал все более сложный и динамичный характер. Именно с Сократа, лица постороннего в науке о природе, но вторгшегося в нее с желанием познать человека, начинается новая деградация всей античной философии, после чего она никак не может оправиться вплоть до сегодняшнего дня. Отступив с позиций конкретно-всеобщего способа мышления на позиции абстрактно-всеобщего способа, философия вырождается в обычную философскую литературу. В то время как конкретные науки пошли далеко вперед. Поэтому становится очевидным, что груз философских проблем, тем более современных, невозможно осилить только тем языком и тем способом мышления, который имеется у философов. Им нужен тот язык, которым пользовались досократики.

Ограничивая Сократа и Платона филологическим мышлением, я несколько упрощаю, поскольку и Сократ, и Платон исследовали бытие и мышление с определенной гносеологической позиции, с определенной точки зрения. А она обусловлена сравнительными понятиями: абстрактным тождеством и абстрактным различием, что уже, само по себе, определяет их мышление как философское. Но эти предельные отношения тождества и различия как раз и ограничивают мышление классификационными понятиями. Делают его формально-логическим метафизическим мышлением.

Все несчастье европейской философии, в том числе и современной, вытекает, на мой взгляд, из попытки вытеснить из познания релятивность и противоречивость реального бытия, из желания поставить на их место мысли чистого разума, обусловленные формально-логическим мышлением на основе предельных отношений тождества и различия. Но если Парменид был первым, кто пошел по пути активного использования предельно общих классификационных понятий, уводящих философию в тупик, то именно с Сократа, а затем и Платона, началось их всевластие, продолжающееся и поныне.