Андрей Ларионов - Широко шагая

– Это передал мне охранник, все, что было записано на скрытой камере. Теперь ты понимаешь, почему мы разводимся? – гробовым голосом начал опять я. И хотя внутри я был в негодовании, внешнее опять сохранял спокойствие и даже равнодушие. Устало, зевнув, я подошел к окну. За окном начался дождь. Осень перешла в наступление, уже безвозвратно прогнала лето.

Она плакала тихо и беззвучно. Я стоял у окна и молчал. Смеркалось, а в комнате стало совсем темно, однако никто не собирался включать свет. Еще некоторое время, подумав о видеопленке, я вдруг понял, что могу все изменить. Это моя жизнь, мои чувства, поэтому все еще впереди. И часто действия других людей, их ошибки, дают мне преимущества, свободу действий.

Звуки на видеозаписи стали откровенными. Стоны любви вызвали во мне новую волну взрыва ревности и злости. Щелкнув по кнопке пульта, я отключил телик.

Быстро подошедши к шкафу, я стал собирать свои вещи, упаковывал их в сумку.

– Ты что делаешь? – сквозь слезы спросила она меня.

Мне ее не было жалко сейчас, если бы она хотела той прошлой жизни, то наверняка бы не делала бы того, что сделала.

– Ухожу, разве не видно, – ответил я, без всякого желания продолжать этот разговор. Я не хотел, чтобы она начала меня сейчас умолять, просить прощения. Все это было опять частью ее большой игры, театра, в который она играла изо дня в день.

– Не надо, пожалуйста. Прости меня дорогой! – шепчет она мне.

– Нет, – мой ответ краток и лишен эмоций.

– Ну, куда же ты? Давай поговорим, я тебе объясню. Это так получилось. Ситуация такая… Понимаешь.

– Не понимаю, – отрезал я и потащил сумку в коридор. Сумка получилась довольно тяжелая, хотя меня нельзя было назвать тряпичником, который коллекционирует вещи. В коридоре уютно горела лампочка в красивой люстре. Шикарные обои горят золотом и серебром. Еще пару недель я вместе с ней клеил эти обои.

Я быстро накинул черный плащ, надел шляпу.

– Все давай пока, удачи тебе в новой жизни, – пожелал я ей напоследок.

Она женщина-кошка. Ее не изменить, поэтому мне не по пути с ней.

– Подожди, пожалуйста. Этот случай недоразумение…

Она прижалась ко мне, плакала в плечо. Жалость шевельнулась у меня в сердце. И еще одно чувство. Убитая любовь. Но нельзя поддаваться этому, иначе все пойдет опять по-старому. Нужно что-то менять в этой жизни.

– Ну, все давай удачи, – теряя внутреннее спокойствие, прошептал я, с силой закрыл дверь за собой. Перед глазами ее заплаканное лицо. В коридоре лампочка ярко горела. От соседей доносились голоса людей, играла музыка. «Справляют день рождение» – вспомнил я. Еще пара минут, и я на улице, шагал под осенним дождем. Огонь вновь зажжется в моих глазах, когда в сердце родится новая любовь. А она родится…

(2007).

…Это сказка про елочку, которая росла в лесу. Она была маленькая, росла среди больших пушисто-зеленых елей-родителей, и очень мало получала света, защищенная от холодных зимних ветров и летнего дуновения. Печальная в сумраке дня и ночи, она только слушала взрослые разговоры других деревьев. И когда елочка поднимала свою головку вверх, то видела над собой разлапистые верхушки елей, видела темное звездное небо или наоборот синеву дня.

Взрослые ей говорили, что когда-то она вырастет и станет такой же большой и высокой, будет ощущать на себе дыхание ветра, будет томиться под немилосердным летним солнцем, будет мечтать о дожде, о влаге. А еще взрослые ели говорили ей, что любят ее, очень хотят, что бы она всегда была такой же красивой и сочно-зеленой.

Но, однажды настал тот ужасный день, которого боится каждая ель в канун Рождества и нового года. Стук топора, визг бензопил и стоны, уханья подкошенных деревьев вызывали страх в лесу. Вечнозеленые деревья боялись шелохнуться, смотрели, как у них на глазах убивали тех, с которыми они простояли много лет, с которыми росли от земли до неба, с которыми встречали теплые весны, с которыми мокли под дождем, ежились от холодов и замирали под жарким солнцем. Дровосеки шутили, смеялись, курили, а иногда и матерились, когда какая-нибудь упрямая ель не хотела падать в сугроб.

Ёлочка, обомлевшая от ужаса, стояла и тоже смотрела в сумрак леса. Видела устрашающие энергичные темные силуэты людей, видела, как они убивали деревья. Взрослые ели иногда говорили ей об этом. В зимнее время года, сюда приходят люди, которые рубят жизнь в лесу и уносят далеко, далеко отсюда, потом наряжают умирающие деревца и справляют с весельем праздники зимы. От одной только этой мысли, что ее ждет то же самое, маленькой елочке становилось страшно. Слезы смолы текли по ее стволу. Но ничего предпринять никто не мог, оставалось только ждать и смотреть, как валят перед тобой друзей, близких…