Светлана Гололобова - Малиновый понедельник

Мать, выпив воды, слегка подрагивающей рукой, поставила наполовину пустой стакан на стол и, посмотрев в мою сторону с какой-то тоской, молча, вышла из комнаты.

Мне надо было укротить бушевавший внутри ураган из обиды, смятения и несправедливости, поэтому стиснув зубы, я стала смотреть в большое окно, из которого открывался панорамный вид на одну из центральных улиц нашего города. Солнышко, совсем недавно разбудившее меня ласковыми лучиками, исчезло. Вдали прозвучали раскаты грома, да так сильно, что земля содрогнулась, и затрещали стекла. Тучи продолжали кучковаться и, плетя заговор против яркого светила, окружали его со всех сторон. Вскоре заговор раскрылся и тучи объединившись, явились взору проливным дождем. Крупные кали с шумом разбивались о стекло и бесконечными извилистыми ручейками сбегали вниз. Эта погода была под стать моему настроению. Барабанная дробь за окном, не уступала барабанной дроби мыслей в голове.

Лилия Петровна вновь вернулась ко мне и, поставив тарелку с дымящимися блинчиками, присела рядом, взяла меня за руку и тихо проговорила:

– Милое мое дитя, я не стану спорить с тобой о твоей матери и насаждать тебе свое мнение. Пусть у каждого из нас о ней будет свое мнение. У тебя сегодня праздник и не стоит хмуриться из-за того, что тебе пока понять, не дано. Всему свое время. Я вижу, что тебя тревожат не только отношения с мамой, а что-то еще. Может, расскажешь, если захочешь? Тебя кто-то обидел?

Лидия Петровна тонко чувствовала мой настрой. Я знала, что она может упокоить и дать умный совет, поэтому сама того не осознавая принялась рассказывать ей про сон. Кухарка слушала меня, не перебивая, а когда я закончила, она обняла меня за плечи так, как это делала моя бабушка и принялась успокаивать:

– Не переживай милая. Все у тебя будет хорошо. У тебя целая жизнь впереди. Покойники обычно снятся к перемене погоды. Видишь погода, действительно, переменилась, и пошел дождь. И если ты видела себя в гробу, так это к длинной и счастливой жизни. – Она замолчала, думая о чем-то своем.

– Ты еще не готова? – Услышала я голос матери, которая опять пришла на кухню, и повернула голову в ее сторону. Она по-прежнему была напряжена. – Нам пора ехать.

– Там же дождь льет. Может, подождем немного?

– Я попросила охранника переставить автомобиль от дома на подземную парковку. Спускайся вниз. И можно уже быстрее это делать. У меня сегодня много дел. – Ответила мать, после чего позвякивая автомобильными ключами, которые перебирала пальцами правой руки, пошла к выходу из квартиры. Охранник нашего дома частенько выслуживался перед матерью, вот и этот раз услужливо исполнил ее просьбу. Я не знала, что думать. Обо мне она позаботилась, чтобы я не промокла и не замерзла или же о себе и своем внешнем виде?

Я быстро встала, взяла сумку и последовала следом. Внизу на парковке стоял новенький кабриолет ослепительного белого цвета. Верх был поднят. Я запрыгнула внутрь, и мы двинулись в путь. Мне предстояло посетить салон красоты, сделать прическу и маникюр, а затем купить платье на вечер. Платьев было много, но на день рождения, мать решила, что платье должно быть новым. У матери были свои специалисты по красоте и стилю, но я решила сама выбрать себе парикмахера, так как в свой день рождения, я хотела сама принимать хоть какие-то решения. И моя мать, как ни странно, с этим согласилась. В бутике модной одежды я выбрала самое экстравагантное платье. Это коктельное платье больше походило на ночную рубашку. Она было серебристого цвета с голубыми пайетками на тоненьких бретельках и вызывающе коротким. В тот момент я тоже злилась на мать, и мне захотелось досадить ей. Платье мне тоже не нравилось, как не нравилось то, что вечер должен был идти по ее сценарию. Мать, скрипя зубами, расплатилась за него.

Когда мы вернулись домой, у меня еще оставалось время до торжества. Я открыла альбом и стала смотреть на дорогие сердцу фотографии. На одной из них была моя мать и отец, которые державшись за руки, бежали от дождя, к автобусной остановке. На их лицах светилась любовь и счастье. Там были и фотографии бабушки, которая с любовью обнимала меня на утреннике в садике. На мне был костюм зайчика с большими торчащими ушами. Эта забавная фотография была особо дорога мне.

Жаль, что бабушки не стало. Она была моей единственной опорой, поддержкой и истиной подругой. Бабушка тоже сильно переживала сложившуюся ситуацию с моей матерью, хоть никогда прямо не говорила мне об этом. Она думала, что мать преодолеет себя, оправится от расставания с балетом, с моим отцом и заберет меня. Шли годы, но этого не происходило.