Ольга Репина: Чужой берег

Данила сразу запомнил, что Одуванчика зовут Ниной. Как его маму.

Директор присела на стул напротив, внимательно рассматривая отца и сына.

– Зовут меня Надежда Петровна, я руковожу этим центром, – Данила увидел, что ее круглые глаза были василькового цвета. – Вы откуда к нам прибыли?

– Рядом с вами живем, – буркнул мужчина. Судя по всему, он не был настроен на разговор.

– Значит, соседи, – ответила директор.

– Вроде того, – он почесал рукой затылок. На руке его была выбита странная татуировка.

– Хорошая вещь у вас на руке… – директор взяла папку, которую отец Данилы положил рядом с ней. – Слышали о нас?

– Вы бы мне сто лет снились, если бы не обстоятельства! – заерзал на стуле мужчина.

– Какие обстоятельства? – директор медленно листала документы в папке.

– Один я его воспитываю. Жена умерла. В школе у него второй год одни проблемы. Только пакости в голове. Учиться не хочет.

– Не хочет или не получается, а Данила? – директор переключила свое внимание на мальчика. С отцом все было ясно.

– Не выходит у меня…

– А читаешь? Пишешь? Хоть немного?

– Нет, – мальчик приблизился к отцу и ухватился за его руку.

– Да что же ты так вцепился в отца, деточка… – улыбнулась директор. – А ну, иди ко мне, поговорим, – она ласково прижала к себе мальчика. – Рассказывай, как тебя зовут?

– Данила… – неуверенно сказал мальчик.

– Так. А фамилия?

– Панкрат, – мальчик картавил, поэтому у него получилось «Панкгат».

– А сколько тебе лет? – директор продолжала задавать стандартные вопросы, обнимая мальчика.

– Десять.

– А где ты учился? Или не учился? – она снова улыбнулась.

– Учи-и-ился-яя, – потянул Данила, подражая директору.

– Так. И где же? В школе?

– В школе.

– В садик не ходил?

Данила покачал головой. Нет.

Отец снова поерзал на стуле.

– Послушайте, а можно быстрее?

– А вы что, спешите? – она внимательно посмотрела на него. – В ваших бумагах указано, что вы не работаете. Куда же торопитесь? К друзьям? – глаза ее изменились, стали из голубых темно-серыми.

– Это не ваша забота, – в голосе мужчины появились угрожающие нотки. – Я вам ребенка привел? Привел. Вы обязаны принять? Обязаны! Так и все! К чему здесь эти глупые вопросы! – от напряжения он снова начал кашлять, как простывший в худой будке пес.

Тут пришла завуч. Она была круглолицей, с такой же круглой фигурой, и ее одежда, в отличие от классического костюма директора, был совсем другой – джинсовая юбка и широчайшая трикотажная кофта в черно-белую полоску. «Морячка», – сразу припечатал Данила.

– Кто? – завуч повернулась к нему так быстро, что он как мячик отпрыгнул в сторону.

– А с чего это ребенок так прыгает от движений других? – директор посмотрел на отца. – Бьете?

Тот хмыкнул.

– Бывает… А вы что, своих не бьете? Нет? Не поверю. Все бьют. И меня били. И вас. И я, и вы, и все это будут делать. Кого же бить, как не детей, – он зло сузил глаза, глядя на женщин и давая понять, что сказал не все, о чем подумал.

– Знакомьтесь, Татьяна Ивановна, это наш новый ученик, – директор встала, подошла к мальчику, который стоял позади отца, снова взяла его за плечи, приобняла. – Данила Панкрат. Прибыл со всеми документами. Соседи мы. Живут с отцом здесь, рядом с нами, в поселке, – она значительно посмотрела на коллегу.

– А чего же ты меня морячкой назвал? – Татьяна Ивановна села на стул рядом с парнем.

– Это ваше прозвище будет, – улыбаясь, сказал парень.

– Что? – в завуча округлились глаза. – Двадцать лет в этой школе работаю, всякое видела, но такое впервые. Чтобы ученик учителям прозвища давал?

– Мда-а-а… – снова протянула «а» директор. – У нас большие перспективы. Нашего завуча зовут Татьяна Ивановна, Данила. Никаких прозвищ! Ни детям, ни учителям!

– Мой папа говорит, что это точнее, чем имя. Сразу же человека видно. А он знает! Он такой! Мой папа в тюрьме сидел!!! – мальчик, как и все дети, хотел похвастаться, но не знал, каким способом это сделать.

– Мы это знаем, это в документах написано, – ответила директор. – А еще написано, что ты учиться детям в классе не давал. Как это было? Расскажешь нам?

Данила почесал под носом.

– Ну как… – он взглянул на отца, как будто сверяя свою речь с выученной заранее. – Учительница меня не любила, всегда из класса выгоняла. И дети не любили. А я их. Потому что они меня обзывали.

– Обзывали? А ты? – завуч Татьяна Ивановна вопросительно посмотрела на будущего ученика. – Как и мне, сразу же прозвище давал каждому?