Нина Заря-Абрамович - Как я разводила мух. Рассказы

рель покупают на рыбном рынке. Кстати,

в озерце у беседки живет живая форель по

имени Фаина.

Псы терпеливо ждут, пока я расклады-

ваю им еду по кормушкам. Кормушки – в

вольере. Я все еще пою бравым голосом

украинские песни, когда собаки рядом. От

страха. Слова перевираю.

– «Нэсэ вода Галю – коромысло гнэться.

А за нэю Йванко, мов барвинок, въеться…»

Алабай носит гордое имя Шерхан. Он

заносчивый и неприступный. На длинных

ногах. И белый, как полярный медведь.

Морда вытянутая, как у трактора «Бела-

русь», зловещая. Глаза азиатские, хитрые.

В сравнении с ним ротвейлер Горд —

простой жлобок. Он не отходит от меня,

тычется носом мне в руки и начинает злоб-

но рычать на Шерхана, когда тот пытается

подойти ко мне близко. Ревнует. Этого мне

еще не хватало!

Шерхан младше Гордика на шесть лет.

Ему два года. У них тут своя дедовщина. В

такие моменты я тышком-нышком улепе-

тываю от греха подальше. За двери летней

кухни.

Сварганила и себе супец. Из «собачьего»

мяса. С луком, специями. Запах – на все

ущелье! Ем. Смотрю предвыборную агита-

цию по плазме. Про Жириновского, жесто-

ко обращающегося со своим ослом.

Где же Адель? Что-то долго ее нет?

Заходит Адель.

– Вы так быстро с мясом справляетесь!

Я вас уже готова полюбить! Я восемь лет

мясо крошила. Вы мне так помогаете! —

приторно-ласково признается Адель, до-

тошно разглядывая размеры нарезанных

мною кусков. И мне кажется, что из ее прозрачно-

серых глаз вот-вот потекут слезы.

Пробует суп. Вскидывает удовлетворен-

но бровки и забирает кастрюлю к себе в

дом. Потом мне приходит смс-ка: «Спаси-

бо. Очень вкусно. Поели с удовольствием.

Завтра приготовьте борщ».

Ну, вот и настал мой звездный час! Зав-

тра я им покажу класс! Украинский борщ

– мой конек!

Но мой борщ, вершина моей кулинарии,

которого я сварганила целую кастрюляку,

так и остался нетронутым! Хозяевам он не

понравился. Они любят жидкие щи. А в

моем борще ложка стоит!

Мы наблюдаем друг за другом. Я за Аде-

лью. Исподтишка. Адель за мной. Шпионит.

С пультом. По плазме. Лежа в подушках на

диванах зала-студии. Я передвигаюсь по

поместью, и каждый мой шаг фиксируется

видеонаблюдением.

Собаки сыты. Сидят во дворе, скучают.

Падает снег. Шерхан ловит пастью снежин-

ки. Гордик тяжело направляется ко мне. Он

тучный, закормлен и с трудом бегает.

Я кидаю им оранжевый мячик, найден-

ный на подоконнике летней кухни. Хочу

развеселить их. Шерхан бросается к мячу.

Но Гордик рычит, становится в боевую

стойку и прячет мяч в пасти.

Выходит на крыльцо Адель.

– Мария! Не надо давать им мяч! Ни в

коем случае! Мы этого не делаем! Они при-

выкнут по газонам топтаться! Или начнут

грызться, и их тогда только водой надо бу-

дет разнимать. В эти моменты вы им, смо-

трите, не попадитесь. Иначе они могут, не

разобравшись, и разорвать. Мои знакомые

все удивляются, как это у меня два кобеля

вместе живут! Вот же, выдрессировала, – с

гордостью говорит Адель.

Мячик я уже не бросаю собакам. Но мне

их жалко. Они скучают, ничем не занятые.

Никто с ними не играет. И хозяйка кричит

на них, когда они начинают бегать по за-

снеженным газонам. Бесцельное существо-

вание. Только кормежка три раза в день.

Я не выдерживаю и, пока хозяева па-

рятся в бане, бросаю каждому псу по па-

лочке, взятой в дровнике. Псы не сразу

понимают, что им надо делать. А потом

носятся остервенело по двору, заливаясь

счастливым лаем. Палочки раздроблены в

пыль. И мне не надо заметать следы моего

самоуправства.

Моя жалость к собакам вышла боком.

Мой пример оказался заразителен. Гордик,

более шаловливый, нежели Шерхан, ста-

щил вязанку дров и уселся грызть их на за-

снеженной клумбе.

Адель увидела эту картину и вышла из

дому с плеткой в руках. Она жестоко била

Гордика и кричала на него. Он лежал на

брюхе, поджав уши и обхватив лапами мор-

ду. А плетка мелькала в воздухе со свистом,

беспощадно. Под Гордиком на белом снегу

образовалась трусливая желтая лужица. И

я, чувствуя себя виноватой, убегаю подаль-

ше, чтобы не видеть этой печальной сцены.

За сетчатым забором, позади дома, гро-

хочет горная река. Чистая, каменистая. Я

прижалась к сетке, глядя на воду и горы.

Скоро весна! Будет солнце! Сойдет снег