Юрий Липовский - Тайна гуннского камня

Сыран втерся в доверие и стал работать в сельсовете сначала кучером, а затем снабженцем, выполнять ответственные поручения, в том числе составлять «черные списки». В августе 1937 года в селе впервые появились непрошеные «гости» из Бийска. Их было четверо: трое в штатском – работники органов НКВД и милиционер в форме. А начали они свою работу с дома Аржана. В сопровождении председателя сельсовета вся четверка, грохоча сапогами, ввалилась в дом. Вся семья находилась в сборе и в первый момент оцепенела от неожиданности.

Ялату на всю жизнь запомнился главный «энкавэдэшник» – чернющий, в черной кожаной куртке и с черными навыкате глазами.

– Начинайте, товарищи! – отдал приказание «чернющий», и его подручные стали копаться в вещах, заглядывая во все уголки дома.

Аржан сидел на тахте, положив ноги на шкуру медведя и держа в руках свою неизменную Библию.

– Что вы ищете? – спросил он «чернющего». – У нас нет ни золота, ни драгоценностей, ни мехов, ни маковых семян.

– Нэхорошо гавариш, старик! – сказал «чернющий» с сильным кавказским акцентом. – Мы нэ грабители, а прэдставители савэтской власти, мы пришли памочь трудавому народу избавиться от эксплуататоров – баев, кулаков и всэх врагов савэтской власти.

– У нас нет врагов власти. Мы, алтайцы, законопослушный народ и всегда мирно жили с любой властью. Наше племя, наш род – это единая семья, мы живем своим трудом, и у нас нет ни богатых, ни бедных.

– Ты нэ такой простой, старик! – мрачно изрек «чернющий», сверля Аржана горящими как угольки глазами. – Ты есть бывший староста, вот кто!

– Да, я был старейшиной, – пожал плечами Аржан. – Ну и что?!

– А мнэ адин хрэн – староста ли ты, старэйшин или кулак – это все нэтрудовой элемент, а значит, наш классовый враг. И люди гаварят, что ты плохо отзываешься о советской власти? Так?

– Это неправда. У нас нет таких людей, чтобы клеветали. Разве что Сыран, который пристроился теперь в сельсовете?

– Что читаешь, старик? Пакажи мнэ! – пророкотал своим низким голосом «чернющий», подходя вплотную к Аржану и протягивая руку.

– Библия. Духовная книга, – ответил Аржан. – Библия дается только в чистые руки.

– Ариша! Подойди ко мне, – подозвал он сестру. – Возьми Библию, теперь она твоя.

Ариша взяла Библию и крепко прижала ее к груди, отошла в сторону. «Чернющий» побагровел от гнева.

– Значит, религию гонишь в народ, старик! А таварищ Ленин сказал: «Религия – опиум для народа». А-а? Что ты на это скажешь, старик?

– Если бога нет – тогда все позволено! – ответил Аржан.

– Что ты сказал? Нэ понял! – он непонимающе уставился на него.

– Это не я сказал, а Достоевский – русский писатель. А я добавлю от себя: если не признаете бога и религию, то наступает духовная пустота, беззаконие и произвол.

«Чернющий» нечего не ответил. Он достал кисет с табаком, набил им деревянную трубку и закурил, выпуская из своего «золотого» рта клубы сизого дыма.

– Ну как дела, Валдис? – обратился он к своему помощнику – долговязому латышу с ледяными бесцветными глазами и тупым массивным подбородком.

– Нашли, товарищ Беридзе! – радостно откликнулся тот. Он подошел к своему начальнику, держа в руках небольшую деревянную шкатулку.

– Что там? Золото? Брильянты? – быстро встрепенулся Беридзе.

– Да нет! Царская награда – медаль.

Беридзе открыл шкатулку, вытащил медаль и прочитал: «За усердие». Затем глянул на изображение царя и, оторвав свой взор от награды, радостно оскалился, показав полный рот золотых зубов.

– Вот тэбе и доказательства, что ты есть царский холуй, а значит, враг трудового народа. Именем савэтской власти ты арестован, – провозгласил Беридзе и кивнул своим помощникам: «Взять его под стражу».

Сидевший до этого молча Бронтой с женой и сыном, не выдержав, вскочили и попытались помочь отцу.

– Зачем вы трогаете старика?! – вскипел он. – Возьмите меня вместо него, мы одна кровь.

Туяа повисла на его плече, не отпуская от себя и держа другой рукой Ялата. Чекист окинул их мрачным взглядом, затем ухмыльнулся, показав рот из золотых зубов.

– Твоя очэрэдь нэ подошла! Падажди, дарагой!

Аржан поднялся с тахты, выпрямившись во весь свой богатырский рост, подошел к своим, попрощаться. Он снял висевшую на его шее родовую реликвию и повесил ее сыну.

– Что это ты даешь ему? – встрепенулся Беридзе.

– Да так, пустяк! Амулет, чтобы защищал от зла. Разве нельзя?

– Ладно. Пусть оберегает твоего сына пока, а там посмотрим, – многозначительным тоном ответил Беридзе.