Валерий МИТ: Дым на фоне звёзд. Повесть «Помнить иначе…». Рассказы

Белым этот халат назвать было трудно. Он не был грязным, было видно, что его недавно стирали, но несколько жёлтых пятен на видном месте, которые, наверное, уже не отстирывались, создавали неприглядную картину.

Прикурив, этот, на мой взгляд, лжемедик, сказал:

– Извините, но я невольно подслушал ваш разговор.

– И что? – спросил я. – Есть желание оспорить наше мнение?

– Я мог бы с вами поспорить, – ответил он, – но вас же не очень интересует, что думаю я. Я имел в виду вовсе не тему вашего разговора. Хотя если уж речь зашла об этом, то, на мой взгляд, неправы вы оба. Реальная жизнь почти никогда не бывает белой или чёрной, она скорее серая.

– А почему, собственно, ты решил, что у нас не этот редкий случай? – спросил я.

– Раз уж мы говорим друг другу ты, то давайте знакомиться, – сказал человек в халате. – Меня зовут Эдмунд.

– Это что, рабочий псевдоним или кличка? – спросил я.

Видя, что у меня разговор с нашим новым знакомым не клеится и готов перейти в конфликт, мой друг вмешался. Он слегка подвинул меня в сторону, протянул Эдмунду руку и просто сказал:

– Андрей, будем знакомы, а этот несдержанный человек, – и он кивком указал на меня, – мой лучший друг Володя. Каким ветром, Эдмунд, тебя занесло в нашу арку? В столь поздний час, в столь странном наряде. Больницы поблизости вроде бы нет. Надеюсь, ты не выпал из «скорой помощи» и не попросишь у нас денег на такси.

Эдмунд и Андрей улыбнулись, а я нет, я смотрел по-прежнему недоверчиво на этого лжедоктора и ждал, что он ответит. Чем-то этот тип мне ужасно не нравился.

– Вообще-то это моя арка, – сказал Эдмунд, – я здесь работаю, а вот вас я здесь раньше не видел.

– И что это за работа такая? – спросил я. – Не иначе как трупы бальзамируешь, вон и пятна на халате характерные.

– Володя, ты зря иронизируешь, – ответил он, – во дворе висит вывеска, перед аркой тоже, на ней написано – «ЭдоМед», это моя фирма, мой кооператив. Я экстрасенс, альтернативные способы лечения. На мой вид не обращайте внимания, рабочий день уже закончился, я занимался уборкой и надел старый халат. Вышел во двор покурить, обнаружил, что забыл спички в своём кабинете, увидел вас и невольно подслушал ваш разговор. Услышав, о чём речь, решил помочь.

– Вот ты, Андрей, – обратился он к моему другу, – говорил, что у тебя проблемы с женой, может быть эти проблемы связаны с физиологией. Я могу определить это на расстоянии. Для этого я должен взять твою руку и нужно, чтобы ты думал о жене.

Видя, что Андрей всерьёз решил воспользоваться услугами этого типа, я решил вмешаться.

– Слушай, Андрей, – сказал я, мгновенно трезвея, – неужели ты веришь этому фальшивому доктору? Посмотри вокруг, кругом толпы шарлатанов, кооперативы открыли, повесили вывески, наживаются на несчастье людей.

– Я действительно могу это сделать, – сказал Эдмунд, – и денег мне от вас не надо. Я это сделаю просто так, в рекламных целях.

На это мне сказать было нечего, я не понимал Андрея, я не понимал и не верил Эдмунду, я не хотел понимать. Видя, что мои слова не имеют для Андрея значения, я обиделся.

Возможно, я обиделся на то, что из-за этого Эдмунда наш разговор с Андреем, а вместе с тем и наш с ним совместный вечер подошёл к концу.

– Знаешь что, Андрей, – сказал я, – если ты веришь этому человеку, дело твоё, но я в этом участвовать не буду. Дождь кончился, и мне здесь оставаться просто невыносимо. Если ты со мной, то пошли.

– Извини, Володя, но я останусь, – сказал Андрей.

И я ушёл…

*

Все следующие годы, словно в калейдоскопе, промелькнули перед моими глазами, складываясь, стыкуясь между собой.

От нестерпимого мелькания кружилась голова, и я зажмурился, а когда я снова открыл глаза, то обнаружил себя по-прежнему сидящим в кресле, а напротив меня в точно таком же кресле всё так же сидел Эдмунд, значительно постаревший, но, несомненно, тот самый Эдмунд из 1989 года.

– Теперь ты, по крайней мере, меня узнал, – сказал экстрасенс, – но, видимо, пока ещё не понял, зачем мы с тобой встретились, Володя.

Мне это было действительно непонятно.

Зачем он заставил меня вспомнить то, что я старался забыть?

Я ненавидел себя за тот случай.

После того дня наши отношения с Андреем начали стремительно портиться, а спустя год отношений не осталось совсем. Не было больше доверительных разговоров, не осталось общих интересов и понимания.

Я очень переживал по этому поводу, он, видимо, тоже, но мы были молоды, самолюбивы, ни один из нас не желал хоть в чём-то уступить, в чём-то изменить своё мнение, попытаться понять… мы просто не знали тогда, как это делается. И в результате оба потеряли что-то невероятно важное – частицу самих себя.