Майкл Финберг - Маленький монах

– Кто ты, маленький монах? – услышал он чей-то сладкий голосок.

Обернувшись, он увидел прямо над собой нечто необыкновенное: очаровательную маленькую принцессу. По крайней мере, так она выглядела на первый взгляд, однако стоило присмотреться, чтобы заметить, что она была больше воительницей. И при этом очень красивой. Маленький монах вынул из своей котомки ручку и листок бумаги. Вы, должно быть, хорошо помните, уважаемые читатели, что пилот дал маленькому монаху много бумаги, чтобы тот мог упражняться в разговорах со своим сердцем. Нам всем тоже неплохо было бы получить такой прекрасный подарок.

Правой рукой маленький монах нарисовал нечто подобное:

Такие картины не каждый день появляются. Маленький монах не мог с уверенностью сказать, была ли это настоящая любовь или же просто форма временного помешательства. Перед всеми нами часто стоит эта трудная дилемма. Мы часто ошибаемся и не видим, что за человек скрывается под красивой маской. Иногда это причиняет боль. Научиться видеть – дело непростое.

Однако, дорогие мои читатели, давайте попробуем всё-таки не заблудиться в нашем повествовании. Нарисовав свою картинку, маленький монах спросил:

– Здравствуй… и кто ты, маленькая принцесса?

– Я не принцесса. Я волшебница, а зовут меня Цзе-чжоу. Ты идёшь по моим владениям и дальше никто не может идти по ним без моего сопровождения, – произнесла она.

Маленькому монаху ничего не оставалось как согласиться. В конце концов, мы же никогда не отказываем хозяевам в том, чтобы они были с нами, когда мы у них в гостях.

– Стрела, выпущенная наугад, всегда попадает в цель, – сказала Цзе-чжоу.

– Что-что? Э-э, что Вы сказали? – спросил маленький монах с потерянным видом.

– Я сказала, что стрела, выпущенная наугад, всегда попадает в цель!

На этот раз Цзе-чжоу прокричала свою фразу; так для уверенности, что маленький монах её услышал. Тропинка, по которой они шли, легко дёрнулась от явного нетерпения в ее голосе.

– Прошу прощения, – робко сказал монах.

– Ничего страшного, – продолжала Цзе-чжоу. – Люди в большинстве своём ничего не понимают.

Голос её на сей раз был мягок и тих; она вглядывалась в даль, словно желая увидеть, что скрывает одна из гор. Они так высоко теперь зашли, что река в долине казалась узенькой вьющейся змейкой. От вида с такой высоты у маленького монаха закружилась голова. Он никогда не любил высоты, но на сей раз ему приходилось скрывать свой страх, шествуя рядом с бесстрашной волшебницей. Это было единственное, что он мог сделать. В конце концов, он был у неё в гостях. Что это за манеры – трястись от страха в присутствии хозяев? Так себя вести совсем не подобало.

– Беспокойный ум всегда стремится попасть в слишком большое количество мишеней, – сказала Цзе-чжоу. – Никогда так не делай. Сердцесознание всегда больше этого. Оно может расширяться до бесконечности, пока, наконец, не охватит целиком всю мишень и больше не надо будет в неё целиться.

Цзе-чжоу достала стрелу из своего волшебного колчана. В мгновение ока по её заклинанию появился лук; взяв его, она прицелилась, натянув тетиву. Вся гора росла и росла, пока не показалось, что она совсем закрыла собой небо.

Теперь маленький монах потихоньку привыкал к невозможному. Гора росла, а с ней росла и волшебница, и, наконец, та яблоня, в которую она целилась, слилась со стрелой. Волшебница слегка нахмурила брови. Она задержала дыхание и стояла недвижимо.

– Вот она, магия, – с наслаждением подумал маленький монах.

Настоятель предупреждал его, чтобы тот избегал её как огня; однако теперь она казалась ему забавной.

– Я никогда не разбрасываюсь своим сердцесознанием, – сказала Цзе-чжоу. – Старайся избегать напряжения в своих личностных переживаниях, и позволь, чтобы границы сами по себе слились. Не целься, лишь плыви. Не существует плохого или хорошего опыта. Есть только равновесие и его отсутствие. Существуют также разбросанное сознание и всеохватывающее сознание. Есть разбросанное сердце и всеохватывающее сердце. Не давай сердцу и уму тянуть тебя в разные стороны. Пусть они говорят друг с другом. Пусть поют вместе. Их песнь – это процесс жизни в её сотворении. Энергия не есть нечто застывшее. Река сердцесознания течёт и разливается.

Так говорила Цзе-чжоу с лёгкой усмешкой, показывая жемчужины своих зубов.

*

Они шли уже целый день, однако кто мог точно сказать, как долго они странствовали? Само время казалось здесь иным измерением. Поглотившие реку ущелья, до которых от тропинки было буквально несколько шагов, казались теперь ещё громаднее и круче. Маленький монах чувствовал, что он всего лишь маленькая несерьёзная букашка. Летавшие внизу птицы казались взбитой пылью; парящие облака пели в унисон с завыванием ветра. Чем выше они заходили, тем слаще становилсявоздух. От такого приключения у маленького монаха захватило дух. Однако в этом не было ничего удивительного, на такой-то высоте.