Елена Плюснина: Пояснения к понятию «начальная грамотность»

Почему так важен период начального обучения? Потому что в этот период еще можно исправить допущенные ошибки, но с каждым годом это делать все сложнее и сложнее.

На практике часто бывают исключения из правил, которые надо рассматривать отдельно и очень внимательно, поскольку именно они могут, как в увеличительном стекле, отражать сделанные ошибки и подсказывать пути их исправления.

Образование работает на будущее. Это подтверждается многовековой историей человеческого общества, насущной заботой которого всегда была подготовка подрастающего поколения к жизни и труду. Человечеству небезразлично, в каком качестве оно вошло в ХХI век и каким должен быть человек будущего для того, чтобы сохранить мир на земле, сберечь и приумножить ценности цивилизации.

Экстраполировать в будущее проще всего количественные показатели. Что же касается главного – качественной стороны образовательно-педагогического процесса, то эти вопросы решаются менее успешно.

Гармонизирующая составляющая заложена в человека самой природой и проявляется в балансе деятельности левого и правого полушария головного мозга. Смелые идеи, исходящие от людей мыслительного типа (по И. П. Павлову), критически оцениваются как самими их авторами, так и оппонентами благодаря гармонизирующей, защитной деятельности правого полушария. Это, конечно, лишь гипотеза, но на сегодняшний день она принимается как рабочая, открытая для совершенствования.

В 60-е гг. ХХ в. ученые мягко предупреждали педагогов о том, что наша дидактика в основном опирается на левое полушарие. До педагогов-практиков эта информация не доходила. В 70-е гг. высказывания ученых стали приобретать более тревожные ноты. Они утверждали, что наша дидактика беспощадно эксплуатирует левое полушарие. И опять никаких практических выводов.

В 80-90-е гг. у Н. К. Серова читаем: «…врожденное или выработанное обучением затяжное доминирование левополушарной активности мозга имеет тенденцию подчинять себе деятельность правого полушария, угнетать и подавлять ее. Проявления этого разнообразны – от неспособности выслушивать собеседника до утраты живого ощущения действительности и непоколебимо самоуверенного восприятия ее лишь в словесно схематизированном виде, где господствуют подменившие ее воображаемые виртуальные реальности»

Д. И. Менделеев, много сделавший для Петербургского университета, в годичном отчете о его деятельности говорил: «Малая только часть результатов этой деятельности ясна, ее можно более или менее исчислить, другая часть неуловима, на неё можно указать, но нельзя выразить числами». Примерно о том же писал К. П. Победоносцев: «Жизненные элементы воспитательного дела ускользают от описания и доступны лишь непосредственному ощущению».

В 1920—30 гг. в школах была развернута дискуссия о проведении учета ошибок. Главное стремление педагогов – определить, зачем нужен этот учет. А. М. Пешковский указывал несколько целей проверки ошибок: среди них – исследовательские цели (собственно методические и программно-методические) и цели учебные. При этом возникают такие вопросы: какая степень точности оценивания нужна учителю и сколько времени и сил должно быть затрачено на получение этих сведений. Ученый приходит к выводу, что педагогический и, в частности, учебный труд очень близок к художественному, в котором статистическая точность невозможна. Попытка заменить живое наблюдение статистикой несовместима с живым педагогическим процессом.

Кто-то из философов говорил, что революции находят решения жизненных вопросов и двигают преобразования быстрее, чем это могли бы сделать все университеты вместе взятые. И ничего не поделаешь: ведь школа и средняя и высшая консервативны по определению. Однако консервативность эта заслуживает и положительной оценки: кто же ещё способен сказать слово истины? И должен это сделать. Что же касается решения социальных проблем в периоды преобразований, то их быстрыми тоже не назовешь. Так, с конца 1980-х гг. на первый план в официальной пропаганде было поставлено требование повсеместного внедрения хозрасчёта, в общем-то инструментального и заменявшего для неспециалистов все остальные необходимые экономические знания. В нем не было и тени мировоззренческого осмысления ситуации перестройки. И это притом, что экономика еще в XIX в. рассматривалась как гуманитарная наука. Верх брали романтические и амбициозные устремления.