Владимир Манский - Герой второго плана

Последняя фраза из уст учителя воспринималась чуть ли не как сарказм, но он и не думал заканчивать…

«…я дам тебе огромную банку туши, а бумаги столько, что она вполне может поспорить с количеством листьев в этом парке, – и ты испишешь её всю, на этом твоё обучение закончится и начнется работа… но уже не со мной».

– Слыхали! Три литра исписал!

– Да ну! – Дак у всей канцелярии на слуху! Сидел, говорят, полгода безвылазно и только бумага по сторонам разлеталась, да какая красивая!!!

– Тихо! Идет, идет…

Работники канцелярии при входе Джонни сделали вид, что они старательно пишут, хотя он в полсекунды понял по прыгающим буквам – когда они приступили к работе и о ком они говорили мгновение назад. Неловкое молчание нарушил сам Джон:

– Господа, я действительно исписал 3 литра, чего искренне желаю и вам всем, потому что от ваших кренделей на бумаге как минимум становится дурно!

Как из дула пистолета выстрелил старший канцелярии Бэн:

– Щенок! Знай своё место! Да когда выпустят печатницу – все твои листья можно вон к сортиру нести или под кружку с кофе подкладывать.

– Печатница? Я слышал о ней, но совершенно не понимаю, что же в ней такого? Искусственный бездушный оттиск, без настроения, ав-то-ма-ти-ческое письмо… бред!

Бэн скривился:

– Зато одна такая машина тебя десяти стоит…

– Это мы ещё посмотрим… спорим на 2000 фунтов, что я её перегоню!

– Ты хоть знаешь, куда лезешь, каллиграф? Она быстрее всех нас вместе взятых.

– Я – тоже.

Собрав со всех по двести фунтов старшина канцелярии ткнул жирным пальцем в календарь и попросил не опаздывать к времени спора.

«Бездушная машина» безучастно громоздилась на столе, журчала и активно подавала признаки жизни. Ей уже поставили задачу – напечатать 3 листа на самой высокой скорости, залили полную головку чернил и… вперед! С бешеным лязгом одуревшая головка бегала по листу бумаги, выдавая слово за словом… а Джон сидел, закрыв глаза и все ещё не начал…

«Выдохни… возьми две кисти сразу… одну утопи в тушечнице, вторую лишь слегка смочи. Теперь открой глаза и поставь их рядом перед бумагой… передавай на правую кисть каплю с левой и ударь в нужное место. У тебя будут буквы без прикосновений к бумаге… буквы – это капли, тебе лишь нужно чувствовать в какое место кисти ударять…»

И Джон устроил над холстом настоящий чёрный дождь: коротко постукивая указательными пальцем по горячей кисточке, он с сумасшедшей скоростью накапывал десятки предложений, а тушечница пустела, словно была пакетом молока, из которого жадно пьёт фермерский работник.

Джон сидел к работникам спиной, они даже представить не могли, что такое возможно, но когда он поднял над головой три идеально исписанных листа – все ахнули. Печатница, вслед за ними ахнула последний символ и приглушила свой пыл.

Джонни лихо крутанулся вокруг своей оси и впитал кисточкой огромную каплю…

…взмах…

…и вскоре на лбу у старшины канцелярии проступает красивая надпись: «Ты должен 2000».

На что ему в голос ответили:

– Маэстро… вы не получите этих денег, гораздо лучше вы нарисуете их сами…

Когда я принимал утренний душ, я улыбался чёрными точками кариеса…

Был великий соблазн закрасить зубы снежной гуашью, но в этом не было особой нужды, потому что улыбка у меня и так шикарная, а ещё сегодня был особенный день. Всё было приготовлено ещё вчера… разноцветные бумажки, вкусные конфеты и самый солнечный наряд за всю историю гардероба.

Внутри бурлило ощущение чего-то значительного, безмерно важного. Так бывает, когда ты слышишь фанфары, и вот-вот объявят твоё имя, или когда твою страну от чемпионства отделяют считанные секунды… Так бывает…

И я толкнул входную дверь. Вот оно! Поле битвы на сегодня… Город Екатеринбург, 14 февраля 2012 года, конечно же суперхиты в плеере..

Именно сегодня я хотел разжечь костёр любви до огромных размеров, чтоб цветочные магазины сделали небывалый оборот, а на завтра люди пошли бы в мебельные салоны – за новыми кроватями. И тут, невдалеке, по снегу захрустел молодой человек с цветами наперевес. Я спросил его прикурить и незаметно вместе с зажигалкой отдал записку:

Он обернулся, и наверное улыбнулся. Одно знаю точно: у них всё будет хорошо!