Петр Хотяновский - Грязная Сучка (сборник)

Шелковый шнурок, хранившийся в «вещдоках», Прокурор повесил себе на шею с надеждой, что, как всякая веревка висельника, шнурок, на котором повесился отец, принесет ему удачу. Покончив с «Делом», Прокурор, не попрощавшись с матерью, исчез из города – он не знал, как без стыда смотреть ей в глаза, невольно представляя засевшие в его мозгу «картины» ее любовных игр с папашей-Дознавателем.

Весть об исчезновении сына Грязной Сучке принесла частичка пепла, упавшая на землю раньше, чем ее унес южный ветер. Сучка растерла пепел между пальцами, понюхала и по запаху поняла, что еще один ее ребенок отправился искать свою судьбу в новых землях.

С разлетевшимися из отчего Барака в разные концы света детьми Грязная Сучка не теряла связь, их лица и имена хранились запахами в отдельно приспособленной для этого части мозга. И когда тоска по детям становилась невыносимой, Грязная Сучка поднималась на крышу Барака, и часами, раздувая ноздри, вынюхивала из ветров, дувших с разных концов света, запахи покинувших дом детей. Она мечтала обнять их, как каждый вечер обнимала живших с ней детей, и ощутить тепло их плоти. Ветры приносили много и других запахов: к сильным сегодняшним запахам примешивались прозрачные запахи прошлого и скрытые до поры запахи будущего, в которых однажды она разглядела последний день своей жизни, и была безмерно счастлива увидеть вокруг гроба всех до единого рожденных ею детей, внуков, правнуков и праправнуков. Видение будущего так обрадовало Сучку, что ей захотелось невозможного – умереть раньше назначенного срока, чтоб поскорее увидеть всех вместе, всех пересчитать, разом обнять, обнюхать и прикоснуться кончиком языка к каждому, как это делала она в момент их рождения. Но ход времени изменить нельзя – ей предстояло родить еще сорок шесть детей, из них пять в колонии для особо опасных преступников, куда ее посадили за пропаганду мракобесной идеи непорочного зачатия. Приговор рассмешил Сучку, и в знак доказательства вполне порочного происхождения всех своих детей, одного из пяти рожденных в заключении она зачала от Начальника колонии.

Связь охраны с заключенными была строго запрещена, но случалась, и смотрели на это сквозь пальцы. Слух о рожденном от Начальника ребенке дошел до Высшего Руководства, и его решили примерно наказать. На суде Начальник не отрицал факта соития и клялся, что все случилось помимо его воли: заключенную Сучку, выписанную из медчасти после родов, он вызвал к себе в кабинет, чтоб выяснить, кто из Охранников посмел нарушить Устав и обрюхатил заключенную. Но вместо ответа Сучка обнажила грудь, прыснула ему в лицо грудным молоком, и он, помимо воли, уступил ее желанию.

Начальника разжаловали, лишили боевых наград и отправили отбывать срок в спецлагерь для осужденных сотрудников Ведомства, а Сучке добавили срок, что совершенно не тревожило ее. К этому времени «малявы» разнесли слух о ее необычайных свойствах, и что срок она отбывает по обвинению в Непорочном зачатии, по всем женским тюрьмам и лагерям. Непонятным образом «малявы» перелетели океан, где в тюрьме одной из экзотических стран зародился ее культ: узнав о невероятном количестве рожденных Сучкой детей, заключенные женщины решили, что она является прямым потомком Праматери рода человеческого.

Лик ее, совершенно не похожий на настоящий, с нимбом над головой, в окружении множества детей с разным цветом кожи и разрезом глаз, нарисовала бессрочная каторжанка – художница-детоубийца, и назвала икону «Святая Роженица». Молва объявила икону чудотворной. Списки с лика, распространившиеся по разным странам, стали надеждой для бездетных женщин, бесплодных мужчины и девушек на выданье, а счастливые невесты несли к иконе Святой Роженицы дары с одной молитвенной просьбой: поделиться с ними детородной силой.

Не ведая всего этого, Сучка продолжала отбывать в колонии назначенное наказание, что не мешало ей рожать детей и сажать в «зоне» деревья. Неведомым образом деревья перелезали через колючую проволоку ограждения и росли там так быстро, что к тому времени, как Сучку по амнистии освободили, вокруг «зоны» вырос густой лес, скрывший от людских глаз кусок земли, обезображенный страданием и злобой.

Возвращение сучки в родной Барак стало стихийным праздником. Каким-то образом в город попала копия иконы «Святой Роженицы», написанная заключенной-детоубийцей, и люди узнали, что в далекой заокеанской стране Грязную Сучку причислили к лику святых. Икону «Святой Роженицы» и ходившие по рукам ее фотокопии, которые в вагонах поездов тайно продавали глухонемые торговцы порнографических открыток, изображавших «кокоток» начала прошлого века в кружевных панталончиках чуть выше колен, церковные и светские власти безрезультатно пытались изъять. Угрожая новым сроком, они требовали, чтоб Грязная Сучка объяснила людям, что никакой святости в ней нет, а бесчисленное количество детей – результат распутства. На угрозы власти Сучка не обратила никакого внимания – она ждала очередного ребенка, зачатого еще в лагере, что в глазах горожан придало будущему младенцу ореол мученичества, и в день его рождения вокруг Барака собралась огромная толпа с требованием показать младенца-мученика. Показывать ребенка Сучка отказалась. Ребенок родился в полнолуние, и это отобрало у него много сил. Людям она объяснила, что ребенок хоть и был зачат за колючей проволокой, на процесс это никак не повлияло, и он ничем не отличается от других ее детей. Пока она говорила с людьми, кто-то из соседей по Бараку, присутствовавших при родах, улучив момент, вынес из комнаты роженицы простыню, мокрую от отошедших вод и крови, разрезал ее на множество мелких кусочков и стал продавать как амулет, гарантирующий скорое зачатие даже безнадежно бесплодным женщинам.