Юрий Быков - Дар Калиостро. Повести и рассказы

– Зря на Лерку пялитесь. Или мало вам неприятностей?

– Да нет, хватает… А в чем дело?

– В муже…

Смагин огляделся.

– Можете не озираться – он сегодня в программе занят. Гиревик, между прочим.

Услышанное было неприятно, однако не более того. Смагина все равно манило к этой женщине.

Он встал, решительно шагнул в ее сторону. И тут Нигелла, осветив всех улыбкой, объявил танцы. Кто-то выключил люстру и зажег торшер.

Они плыли в волнах музыки, и Смагин удивлялся той тишине, которая наступила у него внутри.

– Это ваше лицо я видел на афише? Она кивнула.

Смагин заглянул ей в глаза. Они были темно-карие и, казалось, совсем не блестели, как будто свет тонул в них. Настоящие омуты!

"Все, я пропал…" – спокойно подумалось ему.

– А кем вы работаете в цирке?

– Никем. Мой муж там работает. А меня просто попросили сняться для афиши.

– Я знаю: вас Лерой зовут, то есть Валерией. Мне Татьяна сказала.

– Вы обо мне говорили? – удивилась она.

– Я часто на вас смотрел. Татьяна заметила это и сказала, что ваш муж, которого здесь нет, может мне осложнить жизнь…

– Какая глупость! Я на вас тоже часто смотрела… Что ж теперь ваша жена…

– Я не женат.

– Ну, все равно… Разве людям нельзя друг на друга смотреть? Она улыбнулась.

– Знаете, Алексей, когда вы вошли, ваш синяк был почти не заметен. Потом он начал расти и менять окраску. Я никогда не видела, как образуются синяки… Болит?..

Под левым глазом Смагин ощутил тихое прикосновение ее пальцев. Он и не знал ничего о синяке.

В крушении маленькой надежды лишь то утешенье, что она не успела вырасти и окрепнуть, иначе пришлось бы сильней переживать. При желании в этом можно даже усмотреть некую благосклонность судьбы…

Однако все равно горько…

– А я-то думал, что вам понравился, – обескуражено признался Смагин.

И добавил в сердцах:

– Самонадеянный индюк!

Лера оказалась тоже застигнутой врасплох – смагинским простодушием, собственным смятением чувств.

– Просите, Алеша! Это было жестоко с моей стороны… И потом… Вы мне нравитесь.

"Наверно, пожалела", – не поверил Смагин.

– Не верите? Мне сразу показалось, что вы – какой-то очень мой человек… Ну, знаете, есть люди, которые с первого взгляда приходятся тебе по душе. Вот я и смотрела все на вас. А синяк…

Она потупилась.

– Про синяк тоже правда…

Смагин приобнял ее, и она доверчиво к нему приблизилась.

– Я хочу написать ваш портрет.

– Портрет? Вы разве художник?

– Вообще-то да. Я Стогановку закончил.

– Ну… я не знаю… А когда? Где?

– Начнем прямо сейчас. У меня в комнате – чистый холст.

– Хитрец вы, Алеша, – рассмеялась Лера. – Я что, по-вашему, совсем наивная?

– Честное слово! Только портрет!

– А ты меня обманул, – сказала она, рассматривая остатки лепнины на потолке.

Смагин и сам не мог понять, как все случилось. Что-то сродни горячки охватило их, как только переступили они порог его комнаты. Не хватало дыхания, сердца ходили ходуном, готовы были полопаться вены…

– Я в полном от себя недоумении, – снова заговорила она. – Раньше случалось: я изменяла мужу. Но чтобы так!.. Сколько мы с тобой знакомы?

– Всю жизнь. Тебе так не кажется?

– Кажется. Но так не бывает… А вообще-то, знаешь, мне совершенно не стыдно…

Из коридора послышался шум.

– Гости начинают расходиться, – заметила Лера. – Ты меня все-таки немножко порисуй, а то как-то совсем уж вызывающе получается.

Смагин заканчивал карандашный портрет Леры – такой, какие во множестве рисуют на Арбате, – когда в дверь постучали. Он нисколько не удивился, увидев Татьяну.

– Лерка, а мы тебя потеряли. Расходимся уже. Ты с нами? – стелился бархатом ее голос, а глаза были настороженные, недобрые.

– Покажите-ка, покажите-ка, – потянулась она к рисунку. – А говорили, что только Президента изображаете… Здорово! Просто красавица! Ну, а на меня у вас время найдется?

– Поздно уже, Танечка. Как-нибудь в другой раз.

– Все ясно… Ну, ладно. Бай, бай, господин художник!

Когда Лера уходила, Смагин незаметно для всех шепнул ей на ухо:

– Я буду ждать тебя каждый день.

Ночью Смагину приснилось, будто бы он – Президент. В огромном кабинете со штандартом позади кресла он подписывает указ о назначении Генеральным прокурором страны какого-то Марка дель Рондо.

Смагин проснулся поздно и долго лежал в задумчивости, отсеивая сон от событий вчерашнего дня. Все перепуталось. Уж не приснилась ли ему пляска майора Насильникова? Зато в пальцах еще оставалось ощущение паркеровской ручки, которой он подписывал президентский указ. А Лера?