Семён Ешурин - Ауди Гауди. Любовный детектив

– И это по-твОему «типичная еврейка»?!

– «Типичная» … азиатка. А про «еврейку» я и не говорила.

Галит Рабинович была узкоглазой, скуластой и с иссиня чёрными волосами.

Вскоре Михаэль разговорился с азиаткой. Сперва на идиш, который девушка и впрямь знала лучше него, затем на иврите и закончили родным русским. Галит по этому поводу заметила:

– Чувствуется, что для Вас русский язык родной, а для Ханы – факультативный!

– Меня уже все на «ты» называют.

– По согласованию с называемым?

– По согласованию – ты первая!

Затем началась трапеза. Михаэль мысленно отметил, что наиболее по-европейски держала себя за столом… азиатка! Последовавшие танцы показали, что «нетипичная» Рабинович не только самая умная, но и самая грациозная. От поклонников не было отбоя. Но девушка принимала знаки повышенного внимания сдержанно.

Михаэль не танцевал, но в промежутках между танцами продолжил «интервью». Выяснилось, что в Союзе Галит была не Галей (Галиной), а Гулей (ГульнАрой). Родилась она в Ташкенте. Её мать узбечка полюбила корейского гастарбайтера. Но остальные члены семьи его не полюбили, то есть невзлюбили. Будущий папаша не стал бороться за своё счастье и скрылся в неизвестном направлении.

Первые пять лет Гуля жила с матерью. По соседству проживала семья Рабиновичей. Они не могли иметь детей (последствие выкидыша) и очень привязались к смышлёной (хоть и экзотической даже для Ташкента) девочке. Супруги хотели удочерить Гулю, но мать заломила несусветную цену.

Вскоре к жадной матери посватался богатый жених. У него хватало своих детей (да и жён!) и воспитывать хоть и прелестную, но чужую дочку он не собирался. Мать попыталась «спихнуть» дочь соседям по более умеренной цене, но не на тех нарвалась! В итоге соседи удочерили таки Гулю, но богатому жениху пришлось даже доплатить!

Чтобы не смешить людей, девочка после удочерения осталась Гульнарой Шарафовой. Приёмные дедушка и бабушка часто общались на идише. Вскоре на том же языке заговорила приёмная внучка. А приёмные родители знали на идише лишь несколько слов. Через пару лет Рабиновичи переехали в город на Неве, и любознательная Гуля приобщилась к великой российской культуре.

Когда азиатка пошла в школу, то сверстники часто оттачивали на ней своё топорное остроумие. Тогда неплохо играющая в шахматы девочка сделала «ход конём». Она попросила так называемых друзей:

– Называйте меня как угодно, только не «гуляш», хоть я и «ГУЛЯ Шарафова».

С тех пор безобидная кличка «Гуляш» приросла к ней намертво!

Постепенно жить в Питере (да и в России вообще) стало невмоготу. Гульнара Шарафова приобщилась на сей раз к еврейской жизни. Через год она уже настолько свободно владела ивритом, что даже писАла на нём стихи, некоторые из которых были опубликованы аж в израильской прессе!

Наконец, Рабиновичи репатриировались в Израиль. В аэропорту имени Бен-Гуриона девочка изменила анкетные данные и стала «Галит Рабинович». На сей раз несоответствие её внешних и анкетных данных вызывало уже не смех, а лишь улыбку (правда, нередко – ехидную!).

Семья поселилась в южном Тель-Авиве (на северный денег не хватило!), и «корейская узбечка» сразу стала лучшей ученицей лучшей школы Израиля.

…Но вернёмся на день рождения Ханы. Одна из раскованных девиц бесцеремонно изрекла:

– Эй, капитан! Исполни чо-нибудь на тему:

«Наша служба и опасна, и трудна!»

– … И доходов не приносит ни хрена!

– под хохот окружающих срифмовала Хана.

Тут «неазиатская» Галит неожиданно уточнила:

– Лучше всего какую-нибудь незавершёнку! А моя умная тёзка её завершит! А чтобы она не ленилась расследовать, обещай после поимки преступника на ней жениться!

Хана возмутилась:

– Не наглей, Галчонок!

Я, конечно, девушка ШИРОКИХ взглядов,

но мне не нужны племянники с УЗКИМИ глазами!

Но одноклассница не унималась:

– Ага! Испугался! Это только в песне:

«Жил отважный капитан…»

– «… Узкоглазый, как У Тан!»

– неожиданно срифмовала её узкоглазая тёзка.

Капитан полиции прыснул со смеху. Многие, уловив рифму, тоже засмеялись, но как-то неуверенно. Михаэль понял, что кроме него и Галит Рабинович никто (даже Хана) не знает, что уроженец Бирмы (нынешняя Мьянма) У Тан был Генеральным секретарём ООН.

Тут Михаэль вспомнил недавно сочинённый им опус:

– Раз уж ты такая рифмоплётка, то зарифмуй ещё один стишок на ту же «ООНовскую» тему.