Николай Лузан - Окаянные девяностые

На следующий день ежедневная газета города Лозанны «Вэн-катр-эры» (24 часа) в рубрике происшествия сообщила:

«…Вчера, в одном из фешенебельных районов Лозанны, в своем офисе был застрелен влиятельный бизнесмен из России, глава холдинга «Урал-Грейт» Николай Раздольнов. В ходе осмотра помещений полиция обнаружила тела еще троих человек: начальника его личной охраны – Анатолия Совакова, более известного в криминальных кругах как Сова, телохранителя Владимира Стрельцова и секретаря Виктории Серовой».

Россия. Москва.

Сентябрь 1993 года…

В последние ненастные сентябрьские дни 1993 года ядовито-желтый особняк посольства США на улице Чайковского в Москве напоминал собой растревоженное осиное гнездо, и тому были причины. Россия и ее столица – Москва переживали очередной драматический виток политического противостояния. Президент Ельцин и его команда сошлись в непримиримой схватке за власть со своими оппонентами из Верховного Совета. Никто не хотел уступать, и тогда на смену грозным заявлениям пришло бряцание оружием. Вокруг здания Верховного Совета возникли баррикады и заслоны из ОМОНа. В ответ парламентарии отрешили от власти Ельцина и призвали на помощь своих сторонников. Президент закусил удила, и мрачная тень гражданской войны грозными всполохами озарила кремлевские стены. В этой обстановке очередь у дверей американского посольства из желающих покинуть раздираемую противоречиями Россию стала еще длиннее.

28 сентября в ней томился кандидат технических наук, старший научный сотрудник закрытого научно-исследовательского института (НИИ) Военно-Морского флота России 57-летний Моисей Финкель. В отличие от своего знаменитого тезки у него не было в запасе 40 лет, чтобы ждать того часа, когда нога коснется «земли обетованной». Он рвался поскорее покинуть Россию, погрузившуюся в пучину лихолетья, косился на постового милиционера и опасался, что тот не допустит его к заветной двери, ведущей в западный «рай».

Мучительно медленно тянулось время. Ноги Финкеля гудели от усталости, а в желудке противно сосало. Он бросал тоскливые взгляды то на часы, то на небо, которое затянули свинцовые тучи. Моросящий дождь перешел в ливень. Пытаясь укрыться от непогоды и пронизывающего северного ветра, кандидаты на выезд робко жались к стенам. Стрелки часов нехотя ползли по циферблату, когда, наконец, Финкель добрался до двери посольства. Постовой милиционер усталым взглядом скользнул по скрюченной от холода фигуре разработчика российских атомных субмарин, ничего не сказал и отступил в сторону.

В тот момент Финкелю, проработавшему более тридцати лет в особо режимном НИИ, все происходящее, вероятно, показалось чудом. Перед ним – обладателем важнейших государственных секретов, открылся вход в запретный мир, завлекательно сверкающий яркими красками западной рекламы. Он робко переступил порог и настороженным взглядом окинул зал. Казенная мебель и оловянные глаза сотрудников посольства напоминали ему родной отдел кадров и режимно-секретную часть. Помявшись, он просеменил к перегородке, склонился к окошку и увидел перед собой матовую лысину американского чиновника. Тот поднял голову и строго посмотрел на него. Финкель поежился и подал документы.

Американец, полистав паспорт, снял трубку, кому-то позвонил и затем снова зарылся в бумаги. Прошла минута, другая, пауза затягивалась. Финкель занервничал и в душе пожалел, что написал письмо в посольство США в Москве с просьбой о содействии в выезде его семьи из России. Он бросал тоскливые взгляды на входную дверь и подумывал дать задний ход, но тут произошло второе за день чудо. Впервые за все годы его выделили из общей серой массы и удостоили персональным вниманием.

За спиной лысого американца появился спортивного сложения, лет тридцати пяти «дэнди» в очках, за дымчатыми стекляшками которых прятался проницательный взгляд. Представившись как «господин Джон Кит» – третий секретарь консульского отдела посольства США в Москве, он до поры до времени скрывал свое истинное лицо. И тому были веские причины. Джон Саттер, таково на самом деле было его имя, являлся ведущим сотрудником посольской резидентуры ЦРУ. Поздоровавшись на отменном русском языке, он предложил Финкелю побеседовать в другом, более располагающем к разговору месте. Тот, помявшись, согласился.

Они проследовали по длинному коридору первого этажа и остановились в торце, перед массивной металлической дверью. Саттер набрал код, дверь бесшумно открылась, и широким жестом пригласил пройти. Финкель с опаской переступил порог и оказался в небольшой комнате чем-то напоминающей шкатулку. Действительно, то была «особая шкатулка ЦРУ», в ней мастера шпионажа с помощью скрытых микрофонов и видеокамер «прокручивали» и «просвечивали» будущих своих агентов. Финкель робко присел на краешек дивана и с возрастающим удивлением наблюдал за действиями «Кита» – Саттера. Тот выкатил из-за стойки бара столик с набором напитков и поинтересовался: