Михаил Сверлов - Прощальный поцелуй Чукотки. Записки северянина

Как бы не так! Кто же это ему попадётся? Крикливый старшина, увлёкшись перечислением угроз в адрес детворы, вдруг поскользнулся на подтаявшем куске земли и, падая, выпустил из рук ведро со щенками. Они заскользили вниз к берегу.

В эту минуту неожиданно для всех и в первую очередь для себя самого Мишка бросился к ведру, запустил в него руку и выдернул щенка. Ватага заорала и бросилась следом. Не прошло и секунды, как щенки оказались в руках детворы, а перемазавшийся землёй старшина с искренним недоумением рассматривал пустое ведро.

За штабелем брёвен, сложенным на берегу бухты, ребята остановились и, переводя дыхание, стали рассказывать друг другу, как они ловко провели грозного старшину и как он смешно падал с откоса. В результате проведённой «операции» в руках мальчишек оказалось четыре щенка. Когда страсти немного улеглись и ребята вдоволь насмотрелись на щенят, встал вопрос: куда их девать? Немногие родители похвалили бы своих чад за эту проделку. Ещё меньше захотели бы оставить у себя такие беспородные создания.

Уже не такие смелые ребята стали расходиться. Мишка со своим щенком в руках примчался к дому. Они, мама с папой и старший брат Валька, жили в бараке, где находилось четыре, как сегодня бы сказали, однокомнатные квартиры. В каждую был свой вход через холодный, где хранился уголь, а зимой и разделанные оленьи туши, тамбур. За ним шёл тёплый предбанник с вешалками для одежды, и дальше, через кухню, можно было пройти в «большую» двенадцатиметровую комнату, где спали родители и Мишка. Валька спал на раскладушке на кухне.

«Чем же тебя накормить?» – думал Мишка, лихорадочно вспоминая, чем кормят щенят. «Нужно молоко. Но где его взять? У мамы есть где-то сгущёнка! Но её запретили брать, так как осталось всего четыре банки для торта на мамин день рождения. А пароход с продуктами придёт только через месяц, в конце июня. Но если мама приготовит торт из галет и сгущёнки, то он будет разделён на четверых, – дальше размышлял Мишка, – значит, каждому по банке сгущёнки. А он может и не есть торт. Выходит, одна банка его и он может её спокойно взять». Что и сделал. Вскрыв банку и налив в миску немножко молока, он развёл его тёплой водой из чайника, стоявшего на печке. Однако попытки заставить щенка лакать молоко ни к чему не привели, так как тот просто не мог этого делать. Это немало озадачило Мишку.

Немного подумав, он макнул свой палец в молоко и стал совать его в рот щенку, а тот стал сосать, причмокивая и урча. Провозившись с кутёнком больше часа (хорошо, что родители были на работе, а Валька где-то шлялся) и весь измазавшись в молоке, Мишка положил уснувшего щенка на тряпку, прикрыл его другой и задвинул под Валькину раскладушку. Теперь надо было что-то такое соврать родителям, чтобы они оставили щенка дома. Немного поразмыслив, Мишка решил, что начинать надо с отца. Что он скажет, так и будет.

Мишкин отец работал бухгалтером в военизированной охране порта. Посёлок, в котором жила Мишкина семья, назывался Бухта Угольная. Он стоял на берегу Берингова моря, и основной его задачей было обеспечение проходящих в Арктику судов углём, который добывался на шахте в семи километрах от посёлка. Там был свой посёлок, Нагорный, и эти два посёлка связывала узкоколейная железная дорога, по которой бегал паровозик «кукушка» с пятью вагонами. Уголь разгружался на угольном дворе и по транспортёрной ленте подавался на пирс. Пирс – это такой причал для плашкоутов – барж, с плоским верхом и без трюмов. Нагруженный углём плашкоут отбуксировывался катерком-буксиром к стоящему на рейде 6 6 Рейд – глубокое место в бухте, куда мог подойти океанский пароход для разгрузки или погрузки груза, не опасаясь сесть на мель. пароходу и там ковшами парохода уголь перегружался в трюмы. Мишкина мама работала тальманом на пирсе. Она следила за погрузкой угля и считала, сколько плашкоутов ушло.

Весной и осенью Мишкин отец привлекался политотделом для просчёта оленей в оленеводческих бригадах. За ним даже была закреплена собачья упряжка с каюром – погонщиком собак.

Мишка подумал, что нужно сказать отцу, что из этого щенка может получиться прекрасная ездовая собака, а может быть, даже и вожак. И он будет возить и защищать его в долгих командировках в тундру.

Эта мысль так обрадовала мальчонку, что он сорвавшись с места, прямо воткнулся в маму, входившую в дом. Взглянув на Мишку, она сразу же поняла, что неприкосновенному запасу сгущёнки нанесён значительный урон.