Георгий Каюров - Немая судьба. Эхо войны

– Очнулся я в госпитале. В глазах мутно, начинаю понимать – живой, но где я? В плену или на том свете? Взрыв когда прогремел, меня контузило и взрывной волной откинуло. Потом, когда всё закончилось, партизаны подобрали и в госпиталь переправили. Побили всех немцев, машину разворотило так, что никто не выжил. В глазах стало проясняться, смотрю, а передо мной сидит полковник. Не наш полковник, чужой, и смотрит так по-доброму, я даже сказал бы, весело. Как только я глаза открыл, он и закричал: «Сестра, очнулся!» Сестра прибежала, подушку мне выше приподняла, чтобы полковник мог со мной разговаривать. Тот и говорит, мол, спасибо вам, Панкрат Лукич, вот вам награда ваша, и кладёт мне на грудь коробочку с орденом Красной звезды. Вот с этим самым, – и ветеран постучал карточкой по ордену. – Я стал соображать – живой! Как такое могло случиться? Взрыв был мощный. Ведь я уже с жизнью попрощался, а тут госпиталь. Вспомнил про мою Жучку, и слёзы сами ручьями как потекут – значит, я выжил, а она погибла. Полковник давай меня утешать. Он думал, я от радости плачу, а я по Жучке слёзы лью. Он мне в руки коробочку с орденом подсовывает, а у меня руки не держат – соскальзывают с кровати. Тут мои глаза на лоб начинают вылазить. Полковник перепугался. Кричит снова: сестра, сестра, что-то с больным! А я поверить не могу, чудится мне или всё это сон: чей это шершавый язык лижет мою руку? Сестра вбегает в палату, и я слышу, она говорит: «Это его собака, товарищ полковник. Его как привезли, она от кровати не отходит. Мы её подкармливаем, пусть сидит. Она не мешает. Когда надо, выйдет тихонько и так же тихонько возвращается».

Это была моя Жучка. На всю жизнь осталось для меня загадкой, как Жучка уцелела. Я много раз с нашими мужиками-минёрами прикидывал, как такое могло случиться? По-видимому, нагрудник зацепился за что-то под машиной, и Жучка выскользнула из него. Машина не танк, низкая, вот по этой причине и случилась такая спасительная штука. Жучка же наша не дура, поняла, что освободилась от опасного груза и сквозняком в другую сторону пролетела.

– Что было потом с Жучкой? – я был покорён услышанной историей.

– А что с Жучкой может случиться после того, как взрыв её не взял?! Вместе со мной комиссовали. Беспородных не положено держать в питомнике. Только Жучка иной раз и породистому псу, а то и человеку по уму фору даст. После того взрыва мне ногу и оттяпали. Приехали домой. Да вон она, – мотнул головой старик. – Как и положено, сторожит дом.

Только теперь я разглядел массивный железный крест, который принял поначалу за столб-ограждение, чтобы автомашины не подъезжали близко к калитке. На кресте была сделана сваркой надпись: «Жучка».

Зюзька

Рассказ

Под навесом придворовых построек, выставив сгорбленную спину, стоял у верстака старик и что-то мастерил. Он то и дело задирал руки вверх и, подслеповато моргая, рассматривал это что-то в руках. Задранная на самый затылок кепка, казалось, вот-вот спадёт с его небольшой головы. Чтобы разогнуться и поднять голову, ему приходилось слегка подсаживаться в коленях, а, рассмотрев, он снова склонялся, выпрямляя ноги. То, с чем упорно бился старик, не поддавалось, но он возился, напрягая руки и поднадавливая сгорбленной спиной. За этим занятием и застала его соседка, пятидесятилетняя баба со слегка погрузневшей фигурой, двумя тугими короткими косами и подкрашенными бровями. Она бесцеремонно вошла во двор соседа, настежь распахнув калитку, и прокаркала:

– Зюзька! Совсем оглох. Люди к тебе пришли! – и ударила полотенцем по столбу навеса, со стрех которого тут же слетели голубиный помёт и перья, а с полотенца в разные стороны разлетелись крошки отрубей. – Кричат, кричат, оглох, что ли?

– Чего? – оборачиваясь на ор, переспросил старик. – Чего надо?

– Люди, говорю, к тебе пришли, – и уже незнакомцам, смирно ожидавшим на улице, крикнула, потыкав за спину большим пальцем: – Проходите! Вот он, Зюзькин Лука Митрофанович. Он вам нужен. Как видите, ещё жив и здоров, – и, бросив через плечо ироничный взгляд на соседа, себе под нос буркнула: – Хмы, что с ним станется… такие долго живут.

Тихо переговариваясь, двое молодых людей прошли к навесу и остановились в нерешительности.

– Проходите, проходите, – подбодрила гостей женщина. – Говорите громче, а то он последнее время плохо стал слышать.

– Здравствуйте, – шагнув навстречу хозяину, громко произнёс паренек в очках и с двумя вихрами на лбу. – Вы Лука Митрофанович?