Ник Ремени - Святые и грешники

– А нужна ли она, у нас уже есть опыт – Сталин, сколько людей перемолол, сколько судеб искалечил, – ответил Валерий Иванович, устремляя на Первого взгляд темных глаз.

Клоков значительно старше Скотника. Помнил первые послевоенные годы, нищету и разруху, видел, как с каждым годом улучшалась жизнь населения. В селах строились новые дома, животноводческие комплексы, машинно-тракторный парк пополнялся мощной современной техникой. Вырос в этой системе, видел ее недостатки, за бутылкой водки любил критиковать начальство, но иного строя в государстве не представлял. Считал, что советская власть пришла навсегда.

Валерий Иванович недавно начинал трудовой путь. После окончания сельскохозяйственного института пришел работать в один из совхозов, при помощи тестя стал заместителем директора, то есть секретарем парткома. И уже в бытность Клокова его назначили председателем колхоза. Сейчас держался за должность. Всеми силами пытался навести порядок в хозяйстве, хотя сам никогда не делал черновой работы. Выполнял установку партии: кадры решают все. Поэтому повышал их ответственность за положение дел.

Воспринял как подарок судьбы свое соседство с Неведомским, который знал Клокова. Через посредничество с последним познакомился с Николаем Антоновичем более близко.

– Зато превратил лапотную, безграмотную Россию в мощное высокоразвитое государство, выиграл такую кровопролитную войну, – продолжил Николай Антонович.

– На костях отцов и дедов, – добавил председатель. – Может поэтому стоит перестраиваться, чтобы покончить с культом личности, обрести настоящую демократию.

Мужчины перестали жевать, устремили свои взгляды на лобовое стекло. Впереди простиралось до бесконечности серое асфальтное полотно. По сторонам виднелись поля ячменя и пшеницы с крупными наливающимися колосками, высокие зеленые стебли кукурузы, островки лесов.

Дорога прекрасно просматривалась. Опасаться нечего. Пока перекусывали, проехало несколько машин. Не боялись лишних свидетелей. Закрывали дверку автомобиля и продолжали беседовать.

– Сталин, конечно, не выход, но и нынешняя власть не подарок. Кроме болтологии – ничего. Даже хуже, ведутся разговоры, что в министерствах штат раздутый, бюрократия заела. Если их развалят, экономика страны рухнет. Развалится, как карточный домик. Не ведают, что творят. Сверхдержава не проживет без жесткого руководства, – продолжал свою линию Клоков.

– Без визы московских старцев даже туалет нельзя построить. Разве это нормально!? – высказал свое видение ситуации Валерий Иванович.

– В том-то и дело, что ненормально. Это нас и губит. Сам критиковал неоднократно. А воз и ныне там. В стране настолько задавили инициативу, что без указаний сверху никто пальцем не пошевелит. Перестраиваться надо, но как!? Вот в чем вопрос, – не мог никак успокоиться Николай Антонович.

– Больше самостоятельности, инициативы, полномочий на местах.

– Ты, Валера, прожил меньше моего, кое-чего не понимаешь. Самостоятельность – это хорошо. Но нельзя полностью отпускать вожжи. Не только экономика, страна сразу развалится. Даже на Западе говорят: когда проходят выборы, демократия заканчивается. То есть к власти приходит политическая сила, которая диктует свои условия. Если она не справляется с обязанностями, народ избирает других лидеров. А у нас все диктуют свои условия: секретари союзных республик, обкомов партии, рядовые коммунисты. Каждый руководитель хочет чувствовать на возглавляемой территории, как в своей вотчине.

После повторного допинга Клоков вообще отпустил тормоза, на которые он всегда нажимал, чтобы не сболтнуть лишнего. Он твердо сказал, что нельзя руководителей оставлять без контроля, сопьются, ограбят народ до ниточки.

– Я пришел в район, когда бывший первый секретарь по состоянию здоровья понизил требовательность к подчиненным. Приезжаю в хозяйство к десяти утра, из руководителей и главных специалистов никого нет. Спрашиваю, где: те поехали в область, те в соседнее хозяйство, а те – в район. Выходит – раздал наряд и целый день свободен. Появляются только к вечеру.

Установил контроль за одним хозяйством, потом за другим. В течение недели проверял, где кто был и что решал. В основном хлебали водку, занимались своими проблемами. Один председатель в обед лыка не вязал. Сразу собрал партком, поставил вопрос об освобождении. Они тык-мык, жалко председателя, а защитить не могут. Придется в райкоме отвечать. Тем более, что я уже согласовал вопрос о пребывании председателя в должности с руководством обкома.