Клим Ким - Заполярное детство. По эту сторону колючей проволоки

Поселок Абезь был административным центром стройки. Там находилось много всяких управлений, служб, учреждений системы Гулага. Работали в основном вольнонаемные, приехавшие на заработки, а также и военнослужащие. Спустя несколько лет я прожил зиму в семье Лукацких – приятелей родителей. Тетя Зина была стоматолог. Кем работал дядя Леня я толком не знал. Но на работу он ходил в военной форме. Рядом жили их родственники. Абрам Прицкер служил прокурором. Его сыновья приставали к нему, и он давал им поиграть незаряженный пистолет ТТ.

Период с осени 1941 по осень 1942 года – один из самых интересных в моем детстве. Мне шесть лет. Я толстый любопытный пацан, в школу не хожу, поэтому полностью предоставлен самому себе. Окружающие взрослые меня любят, ни в чем не ограничивают. Отцу с матерью некогда, они погружены в новую важную работу. Отец – главный инженер с утра до вечера пропадает на строительстве огромного моста, который надо пустить в кратчайшие сроки, от этого зависит судьба страны. Воркутинский уголь нужен, как воздух. Мать – ринулась налаживать клубную работу в зоне. В своей работе она как всегда неукротима (до сих пор все удивляются как ей, студентке, удалось уберечь нас с сестрой от детского дома!). Устраивала бурные сцены мужу из-за отсутствия нужного оборудования в клубе, из-за талантливых заключенных, которых по ее мнению следовало освободить от работы в котлованах. Она разыскала профессиональных музыкантов, артистов, художников. Конечно, ее многие использовали и подводили. Особенно так называемые бытовики, проворовавшиеся торгаши и жулики. Ведь, несмотря на высшее образование, она была наивной девчонкой из корейской слободки Владивостока, которая только в 14 лет приехала в Москву, не умея говорить по-русски. Но, в целом, зэки ее любили и помогали, чем могли.

Утром меня кормила кухарка Дуня, одевала, и я шел на «объект». Прямо от барака тропинка спускалась на лед, выходила на большую дорогу поперек реки. Вдоль дороги располагались три огромных котлована, заполненных людьми, строениями, механизмами. Такое я видел потом только в кино. Жизнь в котлованах кипела. Стены были сверху ледяные, потом земляные. Люди долбили мерзлую землю ломами и кирками, кидали лопатами мерзлые комья на ленты транспортеров, которые выносили их наверх и потом кучи земли куда-то сдвигали. Деревянные сараи – это была опалубка будущих опор или как их называли «быков». Пространство внутри сараев было заполнено решетками арматуры. Стоял грохот, шумели механизмы, вспыхивали голубые огни электросварки. В минуты передышки рабочие сидели на бревнах или перевернутых тачках и курили. Меня все знали, угощали сухарями, называли главным прорабом. Я присаживался рядом, спрашивал «а это что?» мне все рассказывали и объясняли. Охранники не обращали на меня внимания или тоже участвовали в разговорах.

В шесть лет я неплохо знал технологию возведения мостовых опор на дне рек с использованием метода промораживания. К концу зимы три быка установили на дне реки, их связали стальными фермами. По мосту ходили пешком. Ездили не дрезине. Но до открытия движения поездов было еще далеко. А впереди страшное испытание – ледоход. Перед быками были сооружены ледорезы. Сруб в форме ботинка носком против течения заполнен камнями и бетонными чушками. Наклонная часть заостренная вверх, укреплена рельсами. По идее, большие льдины должны были наползать на эти ботинки и ломаться. Обломки должны проплыть между быков. На ледорезах были сделаны площадки. Туда заранее завезли мешки с взрывчаткой. Во время ледохода там должны были дежурить взрывники и помогать ломать льдины с помощью динамита.

Ночью мы проснулись от грохота взрывов. Окна выходили на реку, которую застилал дым. Стоял не громкий, но устрашающий гул движущейся массы льда. Вода прибывала на глазах. В просветах дыма мы видели фигурки людей, выбегающих с мешками взрывчатки на лед, и спешно возвращающихся на ледорезы.

Битва продолжалась двое суток. Временами появлялись просветы чистой воды. Но коварная река не сдавалась. На отдаленных подступах прорывало очередной затор. И после чистой воды снова появлялись огромные во всю ширину реки льдины. Они приплывали издалека, на них не было заранее приготовленных лунок для взрывчатки, и они вновь и вновь терзали полуразрушенные ледорезы. К концу вторых суток образовался большой затор ниже моста, и вода в реке стала угрожающе подниматься. Над поверхностью льда торчали только площадки ледорезов. Взрывники побежали на берег, перепрыгивая через полыньи. Если бы я был начальником, я бы их всех освободил досрочно. С моста им опускали веревки. Я не знаю, спаслись ли они все. Трое суток поселок не спал, никто не отходил от окон. Отец, как и все руководство конторы двое суток сидели на мосту. Кухарка и мама носили им еду и чай. Потом отец сказал, если бы мост рухнул, то уходить с него заранее не было смысла. Мост устоял и вскоре по нему пошли поезда.