Канта Ибрагимов - Прошедшие войны. I том

– Так что, так и не нашли этого козла? – с любопытством спросил Цанка.

– Разумеется, нет.

Кряхтя, Баки-Хаджи встал, слегка потянулся. Хотел было тронуться, но до сих пор еще сидевший неподвижно Цанка вдруг снова спросил:

– А те, кто искал в пещере золото, – они заразились бешенством?

– Ха-ха-ха, – весело рассмеялся старик, – они до поисков становились бешеными, а потом шли сюда. Разве нормальный человек поверит в эту сказку… – и уже трогаясь, обернулся и сходу продолжил. – Сюда много искателей приходило. Даже армяне, цыгане. Устраивали здесь целые побоища. Я это помню… Ладно, пошли, солнце уже высоко.

– Так где может быть захоронено это золото? – не унимался от любопытства юноша.

– Какое золото?! О чем ты говоришь, Цанка! Все это сказки… Да и если бы ты нашел этого козла, счастья от него все равно не было бы. Не знают все эти козлоискатели, что счастье не выискивается, а по крупицам создается. Только тогда это блаженство становится основательным и долгим, а остальное все миф… Знаешь, у нас есть поговорка – на ворон не охоться, от них нет прока… Пошли, заболтались мы.

По узкой каменистой, поросшей мелким кустарником и высохшим прошлогодним бурьяном тропе спустились вниз к шумной реке. До колен промочив ноги, перешли речку и двинулись по склону вверх, цепляясь за каменные выступы, тонкие деревца и кустарники.

Стало жарко, обильный пот капельками стекал по лицу. Верхняя одежда давила. Баки-Хаджи часто останавливался, устало присаживался, чуть отдышавшись, трогался дальше.

У подножия горы лес был смешанным: боярышник, мушмула, орешник, чуть выше – дикая яблоня, груша, липа и осина. А дальше, ближе к вершине, росли величавые, гладкоствольные чинары. Покрытые застенчивыми почками, они еще свободно пропускали лучи весеннего солнца. Кругом пели птицы, носилась мошкара, мелкие мотыльки. Высохшие, еще не потерявшие формы прошлогодние листья прилипали к подошвам промокших чувяк, желали уйти вместе с путниками в далекие края.

Добравшись до вершины, Баки-Хаджи упал ничком на сырую землю. Тяжело дышал, его мучил гортанный кашель, он не мог избавиться от едкой слюны. Цанка, оперевшись подбородком на измучившее его ружье, любовался пейзажем.

Кругом, охватывая весь простор, чернели покатые бесконечные горные хребты, испещренные многочисленными ущельями и впадинами. Все они были покрыты девственными лесами бука и дуба. За чередой черных гор выросли голые горы, покрытые альпийскими лугами. На них кое-где в ложбинах и впадинах маленькими колониями ютились голубые невысокие ели, а дальше на солнце блестели серебром остроконечные вершины ледников. Они были неприступны, словно парили над миром.

Далеко внизу на востоке, в небольшой долине между гор бледной синевой искрилось озеро причудливой формы, с искривленными, с редкой растительностью берегами.

– Это озеро Материнских слез, – сказал вставший с земли старик, перехватывая взгляд племянника, – вода в нем соленая. Когда небо голубое, оно тоже голубое, а когда пасмурно – вода также темнеет.

– А почему так назвали это озеро? – спросил Цанка.

– В давние времена пришел неприятель в наши края. Для отпора врагу собрались наши предки на горе Эртан-Корт, долго спорили и не пришли к согласию, решили, что каждый должен сам охранять свой очаг. Поэтому и назвали ее Тупая Голова. Кстати, эта тейповщина, разобщенность по кланам у нас до сих пор сохранилась… В этом месте жила молодая семья, у них только-только родилась двойня – два сына. Встал отец семейства на защиту очага и погиб в неравной схватке. Тогда мать, спрятав грудных младенцев в ущелье, переоделась в одежду мужа и бросилась на врага. Отчаянно дралась мать детей, долго не могли с ней враги справиться, и наконец обессиленная, истекая кровью, упала она наземь. Подошли к ней враги, удивились груди исполинской, мечом секанули по ней, и потекло молоко материнское двумя рукавами. Поняли враги, что где-то есть спрятанные дети, нашли их и решили потопить в молоке матери. Побросали они детей в молочные реки. Думали, захлебнутся они там. А сыновья напились вдоволь нектара родительницы и превратились в мгновение в исполинских богатырей. Бросились они на врагов – всех уничтожили и сами погибли. Мать все это видела, скорбно рыдая – умерла в отчаянии… Вон эта гора, – показывал Баки-Хаджи своей тростью, – и есть ее рыдающая голова – так ее и назвали, Ненан-Корт *, а от ее слез образовалось это озеро, и никогда оно не пересыхает, хотя и нет к нему видимого притока. Это, говорят, до сих пор мать наша плачет, видя нашу разобщенность… Почему, ты думаешь, в речках Нижний Вашандарой и Верхний Вашандарой вода белая? Это молоко матери, а называются они братскими, а текут, в отличие от всех рек Чечни, не с юга на север, а с востока на запад, желая соединить все бассейны наших горных рек. После этого национальные проблемы стали обсуждать у другой горы – Кхеташ-Корт **. А вон башни Чахи… Как и все в этом мире – разваливаются…