Маша Трауб: Ласточ...ка

Повзрослев, Ольга пыталась разобраться в своих чувствах к матери. С сестрой было проще – зависть и ненависть. А с матерью – нелюбовь, обида… Скорее равнодушие. Самое ужасное из всех вариаций – искреннее равнодушие. Как к постороннему человеку, которого ты видишь первый и последний раз в жизни. Потому что он тебе никто.

В детстве Ольга терпела материнские «показательные выступления», в зрелом возрасте – оградила себя от них и от матери.

Когда приходили гости или они шли к кому-то, мать как будто подменяли. Менялось все – мимика, поведение. Но главное – голос. Это больше всего злило Ольгу. Мать при посторонних всегда улыбалась, чего дома, без зрителей, никогда не делала. На посторонних она всегда старалась произвести впечатление милой, заботливой жены и матери. Сюсюкалась с дочками, даже с Ольгой, смахивала пылинки с пиджака мужа. Спрашивала у гостей, кто как поживает, говорила, какие замечательные, талантливые и красивые у них дети. Отвернувшись, поливала всех грязью. Жены друзей мужа, которым секунду назад мать делала комплименты, оказывались идиотками, стервами и блядями. Дети – дебилами и уродами. Всю грязь она выливала на мужа. Он не реагировал, только подливал в рюмку водки.

– Мама, ты лицемерка, – как-то сказала Ольга.

Слово случайно услышала Наташа. На сестру Ольга злилась. Неужели та не видит, какая мать? Почему послушно улыбается, когда ее подводят знакомиться к чужим женщинам? Ольга никогда не улыбалась. «Она у нас такая бука», – ласково говорила мать, как бы извиняясь за дочь.

Так вот Наташа услышала слово «лицемерка». Они были в гостях. Детей временно посадили за взрослый стол – накормить, чтобы через пять минут отправить в детскую. Наташа тут же сообщила всему столу, что мама у нее лицемерка. Наташа думала, что это что-то хорошее. Она всегда так делала – противным детским голоском рассказывала домашние истории про то, какая мама замечательная. Все гости умилялись, мать улыбалась, отец подливал себе водки. Например, «Папа у нас умный, а мама – красивая» или «Папа не смог поменять лампочку, а мама поменяла, потому что мама не хочет, чтобы папа забивал свою умную голову всякими глупостями». За это Ольга после гостей, дома, особенно отчаянно била сестру по голове. Когда Наташа выдала про то, что мама – лицемерка, и все поперхнулись салатом, а папа – водкой, Ольга в душе торжествовала. Теперь накажут Наташу, а не ее. Но когда после гостей они дошли до остановки и отец ловил такси, мать била Ольгу с остервенением. На остановке был люк. Ольга упала на землю от ударов и ползла. Отползала не от ударов. Она боялась оказаться на люке и провалиться под землю. Ей казалось, что крышка обязательно перевернется. И мать ее не вытащит. Она однажды видела, как это произошло и как мать прошла мимо.

Они шли из магазина. В люк провалилась женщина. Мать прошла мимо, не обернувшись.

– Мама, тетя упала! – закричала Ольга.

– Пьянь. Там ей и место, – сказала мать.

Но настоящее потрясение Ольга пережила, когда увидела ту женщину – любовницу отца. Отец пошел с ними в музей. Наташа бегала по залам, Ольга медленно шла рядом с отцом. В зале, где были чучела зверей и пахло чем-то медицинским, к ним подошла женщина. Ольга даже вздрогнула. Женщина была похожа на мать. Тот же рост, тот же цвет волос, то же телосложение. Женщина поздоровалась официально: «Здравствуйте». Отец занервничал. Так уж получилось, что они стояли в зале, где за стеклом в огромных банках сидели заспиртованные человеческие зародыши. Ольга понимала, что нужно отойти. И отойти придется к этой витрине. Она стояла и не могла сдвинуться с места. Страшно остаться и слушать разговор женщины с отцом, страшно отойти и смотреть на это.

– Оль, иди посмотри, что там, потом расскажешь, – велел отец.

Ольга, волоча ноги, подошла к витрине.

В стеклянном отражении она видела, как отец пытается обнять женщину за плечи. Женщина что-то быстро говорит, дергая лямку своей сумки. Отец молчит и кивает. Женщина подошла к Ольге и сказала: «До свидания, Оля». Ольга вежливо ответила: «До свидания». Отец велел ей найти Наташу и идти к выходу – они едут домой. Ольга сразу поняла, что у той женщины что-то случилось. Они вернулись домой. То, что произошло потом, Ольга восстановила много позже. Со слов матери. Отца уже в живых не было. Из детства осталось воспоминание о большеголовых скрюченных младенцах в банках, ночных криках матери и звуках хлопающей двери. А утром – спешный ранний подъем, поездка на машине в другой район, коридор в чужой квартире.