Ирада Вовненко: Дресс-код вдохновения

Кажется, Коновалов превосходно владел танцевальным «русским шагом» и возглавлял детсадовские утренники в паре с кем-нибудь достойным. Не со мной. Потому что меня он, разумеется, не замечал.

– Бедная моя! – Максим разрезал румяное яблоко на кусочки.

– Но это нисколько не отвратило меня от генеральной идеи относиться к мальчикам по-особенному. Я претворила ее в жизнь первого сентября на школьной линейке. Моим новым возлюбленным стал ученик Хаситуллов. Замечательно, что я не помню имен этих выдающихся ребят, а вот фамилии – пожалуйста. Есть в этом что-то неестественное, мне кажется. Что-то гестаповское в этом есть, да?

– Сложно сказать. Хочешь яблочко?

– Хочу. Спасибо.

– Продолжай же!

– Тебе интересно?

– Весьма.

– Стоит ли размениваться на эту несчастную среднюю школу, прыщавый пятый, прыщавый шестой и прыщавый седьмой классы? Впрочем, прыщи в восьмом отнюдь не помешали мне полюбить одноклассника Алексея. Алексей отличался классической внешностью литовского крестьянина и крестьянской невозмутимостью характера. Был молчалив, серьезен. Мы соседствовали по парте. Вместе выполняли лабораторные работы на химии. В одной из них участвовала горелка, таблетка сухого спирта, и надо было что-то специальное кипятить. Я чиркнула спичкой, Алексей мечтательно сказал, глядя на чуть желтеющее пламя: «Что такое вообще – огонь? Что это за таинственная материя, откуда она?» Я напряглась. Мне представился реальный шанс хоть как-то зарекомендовать себя в глазах Алексея. Я должна была найти нужные слова! Подумала, пару раз моргнула и сказала вдохновенно: «Огонь, огонь… ну, это когда что-либо горит». Так позорно закончился Алексеев эпизод, а в затылок ему уже бодро дышали следующие и следующие.

– Ага, – Максим плеснул Юлии еще вина, – а при чем тут первая любовь? Ты уже забыла, с чего начала, Принцесса?

– Я к этому и веду! Ни Алексей со спичками, ни следующий Олег, ни Гоша, к которому я даже ушла жить в общежитие, ни Александр, мой дорогой муж, не были в результате удостоены звания первой любви.

– Да?

– Да. К примеру, если тебе первый раз разрезали живот, поковырялись в кишках, но не отыскали аппендикса, ты же не назовешь это первой аппендэктомией? Следовательно, любовь – это когда все получилось. Аппендикс вырезан.

– Любовь – это когда все получилось, – глухо повторил Максим.

– Любовь выходит из привычных одежд, модного силуэта, смывает эти ужасные стрелки на веках и помаду тоже, она не уговаривает репетировать слова про огонь и его божественное происхождение, не советует глотать яду или надевать белое платье невесты, она вообще молчалива. Человек спрашивает твое имя, а ты свое имя забываешь, потому что в тебе от тебя ничего нет – только емкость для размещения впечатлений о Нем. И все равно, как ты выглядишь. И больно. И страшно. И если через минуту чертова Земля разлетится на миллиард осколков, то главное – быть рядом. И пусть у Него все будет. И здоровье, и счастье, и невеста хорошая. И работа. Повезет, если все это будет с тобой. Но совсем не обязательно.

Юлия залпом допила вино.

– Я всего лишь хотела сказать, что ты – моя первая любовь, – кажется, она наговорила лишнего, – и я ничего не требую от тебя. Я просто не могу сейчас справиться… – Она поправила волосы привычным жестом, слегка закинув голову. – Понимаешь, просто не могу физически. Так уж случилось, что для жизни необходимо твое присутствие, иначе я начинаю задыхаться. – Она снова встряхнула головой.

Пусть наши отношения остаются такими… будут такими, как ты решишь. Факультативными, – Юлия внимательно посмотрела на него.

Максим встал, подошел к окну, побарабанил пальцами по стеклу.

– Юля, – сказал через паузу, – спасибо тебе. Это лучшее признание в любви, что мне приходилось слышать. Я очень благодарен тебе. Поверь, больше всего на свете я не хотел бы никогда расставаться с тобой, быть рядом. Но… Прямо сейчас мне больше нечего тебе сказать.

Слеза привычно поползла по Юлиному лицу. У англичан используется время Present Continuous, и «инговое» окончание указывает на действие, совершающееся в данный момент. Я смеюсь именно сейчас, я ем именно сейчас, я люблю именно сейчас. Жить в настоящем, жить в моменте, только здесь и сейчас.

Для Юлии плач превратился в непрерывный процесс «выплакивания» всей той недосказанности и обиды, которую ей так хотелось высказать Максиму. Мама всегда говорила, что те, кто плачет, почти никогда не страдают сердечными заболеваниями и не получают инсультов. Таким образом, слезы выступают своеобразным предохранителем, изобретенным природой для человеческого спасения. А как быть со всеми теми, кто не научился выплакивать свои эмоции и обиды?