Мария Ануфриева: Медведь

– Нет, – призналась я. – Надо искать следователя, которой дело передали, ехать в Главное следственное управление. Никто не приходил и не звонил, а у него, представляешь, и документы все при себе были: права, паспорт. Все в больнице отдали. Врачи «Скорой» написали: сбит неустановленным транспортным средством. Состояние крайне тяжелое.

– Но ведь кто-то же выезжал из ГИБДД происшествие оформлять? Что они говорят, как все случилось?

– Послушай, – отвечала я трубке и сама слышала свой голос словно издалека, как чужой, – нам даже не сообщили, что он в больнице. Сейчас звонят, выясняют, мы подняли всех, кого могли.

Голос в трубке дрожал, но собеседник пытался быть бодрым:

– Мы верим в Медведя, он выкарабкается, он не умрет!

Я все время спрашивала себя: могла ли я предотвратить случившееся?

Если бы мы не уехали на Новый год, если бы я не задержалась и мы вернулись вместе, возможно, стоя у кофе-автомата, он отклонил бы приглашение и не пошел на хоккейный матч.

За месяц до случившегося у меня появилось тревожное чувство, очень смутное, неявное, нечеткое. Как дурной сон под утро, когда просыпаешься с мучительным ощущением страшного и непоправимого, но что же именно произошло там, во сне, вспомнить уже не можешь. Ощущение это было связано с Медведем. Я не придала ему значения – и теперь чувствовала себя виноватой. Я должна была прислушаться к себе, услышать, поверить.

В первый раз оно возникло перед самым Новым годом. Я фотографировала Медведя, а потом при взгляде на один из снимков у меня защемило сердце. Непривычно осунувшееся лицо, грустная улыбка и главное – взгляд. Словно издалека… На этой фотографии Медведь был не таким, как всегда.

Я не смогла тогда понять, что в его лице не так, но отчетливо помнила промелькнувшую мысль: «Что-то случится». Возникла из ниоткуда, пробежала предупреждением, кольнула в сердце…

Второй раз сердце кольнуло, когда купили ему билет на поезд. Это был единственный билет на нужное число – 9 января 2011 года. Конец новогодних каникул. Не было купе и СВ, только плацкарт, да еще и боковой, да еще и отказной. Никаких вариантов, только сданный кем-то плацкартный билет.

Пришлось покупать его. Медведь ворчал, потому что давно уже не ездил в плацкарте, а я назидательно говорила ему:

– Все следует делать заранее, в том числе и билеты покупать, а я предлагала в Питере за 45 суток брать, не тянуть до последнего, ясно же, что в конце новогодних каникул поедет много народа. Вот теперь лежи в проходе на боковой полке – наука будет.

В тот же день вечером я наводила порядок в своей сумке, выкинула билеты, по которым мы приехали, а вместе с ними все ненужное.

Еще через пару дней мы проходили мимо вокзала. Я подумала, может, еще кто загулявший на праздниках передумает в Петербург возвращаться, и тогда мы поменяем его отказной билет. В следующую секунду в голове включился механизм, отматывающий события назад: билет, билет, а где он, собственно, билет-то? Тут же поняла, что сдавать нам уже нечего. Я его выкинула в мусорное ведро вместе с прочими ненужными бумажками.

Надо отдать Медведю должное, он меня не сильно ругал и отнесся к утрате философски, только сказал:

– Интересно, что бы ты сделала, если бы я выкинул твой билет? – прекрасно зная, что об этом лучше даже не спрашивать.

Я ругала себя и одновременно удивлялась: со мной такого никогда не случалось, к документам всегда отношусь аккуратно. А тут будто подменили, как направлял кто-то…

Мы пошли к дежурному по вокзалу, написали заявление, оплатили дубликат и получили на руки дважды несчастливый билет. Отказной и выкинутый своими руками.

Полушутя-полусерьезно по пути с вокзала мы обсуждали, что билет-то и впрямь несчастливый, и я просила его:

– Будь осторожнее.

Потом, в белом коридоре, вжимаясь лбом в холодное стекло больничного окна, я много раз беззвучно кричала сама себе:

– Надо было выбросить его еще раз! Ты должна была прислушаться к предупреждению. Ты была обязана изменить планы и возвращаться домой вместе с ним. Зачем ты осталась? Зачем?

Был и еще один знак, совсем уж суеверие. К нему ни он, ни я отнестись серьезно не могли.

За два дня до отъезда по несчастливому отказному выкинутому билету мы гуляли вечером по столице Карелии. Из центра города пошли к небольшой речушке Неглинке, не замерзающей даже зимой. Рядом – старое кладбище и маленькая деревянная Екатерининская церковь.

Проходя мимо речки по едва расчищенному тротуару, Медведь усмехнулся: