Мария Ануфриева - Медведь

– Если бы удалось выявить клофелиновый след, дело сразу ушло бы наверх. Сейчас в Петербурге резко выросло число преступлений, совершенных на этой почве, и они на особом контроле. А алкоголь в 1,4 промилле – ерунда.

Но после клофелина люди спят, а он все время двигался и был очень бодр. В больнице нам сказали, что анализ на наличие психотропных веществ в крови берется только по показаниям. У Медведя, поступившего после дорожно-транспортного происшествия, таких показаний не было. Пробирка с кровью хранится в лаборатории сутки. Просто так, по нашему желанию, никто заново брать анализ крови не будет, необходим запрос следователя.

Когда мы взяли наконец необходимую бумагу в ГСУ, шел уже шестой день, как он находился в реанимации. Бегемотик, породисто склонив голову, смотрел на нас с сожалением и подробно объяснял, что суетимся мы уже напрасно: так долго эти вещества в организме не держатся, даже если и были.

Выйдя из машины, Медведь шел по расчищенной от снега обочине плохо освещенного шоссе. Он сам не любил ездить здесь по той же причине, а вот теперь шел, непонятно куда и зачем.

По пути он должен был проходить – и очевидно, что прошел, – пост ГИБДД. Сотрудники могли бы его остановить, потому что нетрезвый человек, бредущий по дороге в четвертом часу утра, не может не вызвать подозрений. Но в это поздне-раннее время они, наверное, сидели в высокой будке и не видели его.

Я у них была, оставила фото с текстом объявления о поиске свидетелей. Его прикрепили рядом с фотографией пропавшей маленькой девочки, но никто из сотрудников не позвонил: скорее всего, Медведь и впрямь прошел незамеченным.

Записи камер на Московском шоссе смотреть бесполезно, в этом мне дали возможность убедиться на месте. Выслушав мою историю, дежурный инспектор сокрушенно покачал головой. По тому, как он глянул на фотографию и покачал головой, я тут же, не знаю как, поняла, что у него есть сын-подросток. Так качали головой и сжимали губы все слышавшие нашу историю люди, у которых были взрослые дети.

Он повел меня за собой наверх в будку и показал маленький черно-белый экранчик.

– Видите, камеры направлены на полосы движения, чтобы фиксировать номера проезжающих машин, и обочины они не захватывают.

Я решила проверить слова вихрастого водителя, подвозившего Медведя, и, зная указанное им время и номер машины, убедиться в его словах. Но и это оказалось невозможным. И вовсе не потому, что требуется специальное разрешение или запрос из милиции, с этим еще можно разобраться. Инспектор показал на экран:

– Вы номера вот этой машины видите?

– Нет, – честно ответила я.

– А вот этой?

– Тоже нет, – напрасно напрягала я зрение.

В серый зимний день, в брызгах от мокрой и снежной дороги ничего нельзя было разглядеть.

– Ну вот, – вздохнул он. – Так это еще день! Представьте теперь, что вы сможете увидеть ночью.

Ананас на стойке возле кассы. Последняя чернобелая видеозапись. В ожидании, когда Медведь появится на заправке, я долго гадала, что это за большой круглый предмет. Оказалось, ананас – символ другой, яркой, цветной жизни. Словно случайно забытый реквизит из другого фильма.

Время на экране бежало секундами, они сливались в минуты. Оно шло вперед, но будто стояло на месте. Ничего не происходило.

Камера висела в углу и охватывала все небольшое помещение заправки.

За кассами АЗК-17 двое сотрудников – мальчик и девочка. В два с половиной часа ночи они оживленно беседовали, демонстрируя характерное разделение гендерных ролей: говорил и активно жестикулировал мальчик, а девочка внимательно слушала, то и дело меняя позу от усталости. Изредка их отвлекали клиенты.

Ни заходившие с улицы водители, ни воркующие девочка с мальчиком не мешали спать охраннику. Он сидел на стуле чуть поодаль от кассы, прямо напротив входа. Вытянув ноги и низко склонившись, он изредка просыпался и вскидывался, но тут же вновь опускал голову еще ниже.

В три часа три минуты охранник проснулся и перетащил офисный стул, на котором ему так сладко спалось, на другое место. Камера и я не понимали, какая ему разница, где сидеть, но через минуту стало ясно: на низкий холодильник с мороженым, возле которого теперь стоял стул, можно облокотиться одной рукой и спать дальше в удобной позе. Вряд ли кому придет в голову есть мороженое холодной январской ночью.

Эта картина напомнила мне стандартную сцену из бюджетного фильма с криминально-мистическим сюжетом: ночь, пустой зал заправки, спящий в углу охранник, ананас на стойке. Что-то непременно должно произойти – и ведь происходит.