Андрей Ломачинский - Вынос мозга. Рассказы судмедэксперта (сборник)

Как только поражённые были доставлены в Военно-медицинскую академию, встал вопрос, от чего же их лечить. С Ляховецким все было более-менее ясно – у парня активно съезжала крыша, были дополнительные неврологические симптомы и острый цистит не совсем понятного генеза – воспаление мочевого пузыря. Впрочем, чего же тут непонятного? Что мозги, что мочевик – наиболее «мокрые» органы. Вот их СВЧ и зацепило в первую очередь. Были вызваны психиатр, невропатолог и уролог. После того как необычный консилиум назначил терапию, дела у нашего шофёра быстро пошли на поправку. Цистит прошёл за неделю без особого лечения. Какое-то время сержант ещё демонстрировал странные симптомы, напоминающие смесь сотрясения мозга, менингита и алкогольного опьянения с крайней психоэмоциональной лабильностью, но через пару месяцев и это прошло. Паренька ещё с полгода потаскали по клиникам академии ради науки, а потом выписали в часть, как раз под его дембель. Легко отделался.

С остальными было куда труднее. Состояние прапорщика Иванюка было очень тяжёлым. Несмотря на проводимые реанимационные мероприятия, никакой положительной динамики не было. Через двое суток у него стало сердце. Попытки запустить его электростимуляцией и непрямым массажем оказались безуспешными, и прапорщик умер, так и не придя в себя. Однако его смерть спасла жизнь оставшимся. На вскрытии открылась поразительная картина – вся радарная травма состояла из элементарных ожогов внутренних органов. При этом где воды больше, там сильнее ожог. Ожоги не захватывали органы стопроцентно, а лежали на их поверхности – на фиброзных капсулах печени и почек, на мозговых оболочках, на эпителии мочевого пузыря, на эндотелии крупных сосудов. И на перикарде – сердечной сорочке. У поражённого развился острый фибринозно-экссудативный перикардит, состояние, когда вокруг сердца накапливается много жидкости с фибрином, веществом, образующим тромбы в крови. Перикард-то дренировали, а вот восстановить нормальною свёртываемость крови так и не удалось. В обожжённых изнутри крупных сосудах образовались пристеночные тромбы, которые и привели к инфарктам и эмболии – непосредственной причине смерти. Предотвратить такое было трудно, но зато ясно стало, как лечить. Лечить следовало не от мифической радарной травмы, а от ожоговой болезни! Ожогами же объяснялась и внезапно наступившая слепота – сетчатка глаза просто сгорела.

Теперь на консультацию пришли комбустиологи, специалисты по ожогам. Подключили аппараты для очистки крови, стали коррелировать её агрегатное состояние – чтоб в сосудах не сворачивалась, но и чтоб через сосудистую стенку не сочилась. Дополнительно лили много жидкости в вену и специальными лекарствами форсировали диурез, или отделение мочи. Это организм от ожоговых токсинов чистит. Вскоре кризис миновал, вернулось сознание и дело пошло на поправку.

Поначалу состояние Альмухамедова было тяжелее, чем у Синягина. Перикардит развился быстро, но после того как всю жидкость, сдавливающую сердце, выпустили и сердечную сумку промыли специальным раствором, спаек больше не образовалось. Вот у Синягина жидкости вокруг сердца было мало, а фибрина в виде спаек – много. Стало его сердцу трудно биться, пришлось переводить в госпитальную хирургию, где ему хирургическим путём эти спайки рассекли. Долго ребята на койках пролежали. В конце концов функции внутренних органов полностью восстановились. Только радости солдатам с того мало было. Остались они инвалидами на всю жизнь – мёртвую сетчатку глаза не починишь. Как радар её сжег, так видеть им нечем стало, зрение потеряно бесповоротно.

Много лет спустя в тридевятом царстве, в закордонном государстве тоже производился ракетный перехват – где-то над океаном высоко в ионосфере неслась боеголовка-макет, а на неё летело killer vehicle, убийственное транспортное средство. Тридевятое царство решило ракеты-перехватчики вообще без взрывчатки делать, «упростив» задачу до уровня «собьём пулю пулей». Радар построили на высоком холме, выступающем большим мысом в океан. Поразительна была и территория вокруг радара. Там стояли в большом ассортименте огородные пугала, какие-то вертушки, трещалки, рядом висели динамики, которые пищали, звонили, клекотали по-ястребиному, заполняя всё вокруг невыносимой какофонией самых разнообразных звуков. Оказалось, от птиц. Но птиц, похоже, это нисколько не волновало. Мимо чинно пролетали здоровые коричневые пеликаны, а чайки и вороны просто кишели в небе. И вот радар заработал. Пых-пых-пых – птички, попавшие под лучик, забавно взрывались, оставляя после себя маленькие облачка перьев и сажи… Вот это настоящая радарная травма!