Таньчо Иванса - НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник)

– И без ваших неискренних извинений бы вернулась, – с вызовом ответила моя новая знакомая. – Но наш спор не решен. Будем драться и пусть победить сильнейший!

У меня, помню, глаза на лоб чуть не вылезли от удивления. Неужели? Алиса? Собирается? Драться? С? Этими? Мужланами? Одна? Против трех? Ну, ладно, вдвоем, – я почти успокоился, вспомнив, что это сон и тут же проснулся. Жаль. Такой сон, таааакооой!..

В общем, я остался в глубоком восхищении от сна вообще и от девчонки в частности. Нечего и говорить, что весь день я провел в ожидании ночи, и последующие дни – лишь в ожидании момента свидания с Алисой. А потом, внезапно, она перестала мне сниться.

Я был не просто огорчен, я был уничтожен.

Мне сны практически не снятся, очень редко, и – то мутные такие, что нет смысла запоминать. Но сны, в которых присутствовала Алиса, были так похожи на явь, на сладостную, тягучую, счастливую явь… Я и затосковал.

Отец для того, чтобы отвлечь меня от грустных мыслей, начал учить меня всем известным ему фокусам. Сперва я упирался, как баран, но природа взяла свое. Вскоре я уже начал разрабатывать свои иллюзии и показывать их местным ребятишкам. Они радовались, и их смех лечил мое разбитое сновидениями сердце.

Где-то год, может, полтора спустя (знаете, как в молодости течет время), я снова увидел Алису во сне. Она не узнала меня. Да и звали девушку, как две капли воды похожую на мою тоску, Лиза. Носила она не длинные платья эльфийских принцесс с широкими рукавами, а мужские костюмы. Да-да, не удивляйтесь, Алекс, вы все правильно услышали. Не буду скрывать, они безумно шли ей и я (мне тогда было уже девятнадцать, сами понимаете), чуть не сошел с ума, когда увидел эти формы и изгибы.

Лиза была капитаном пиратского судна. Я всю жизнь хотел увидеть море, а о том, чтобы вот так, просто, нестись по нему на всех парусах – даже мечтать не смел, но сбылось-таки. Только я уже не мог восхищаться бирюзовыми волнами с белыми кружевами пены и свежим ветром, оставляющий соленый привкус на губах, когда рядом была она, пусть звали ее не Алиса, а Лиза. В конце концов, что есть имя?

Мы разговаривали в каждом сне, подолгу, и я удивлялся, как из уст такой нежной барышни могут вырываться такие жесткие, но одновременно справедливые высказывания о людях и жизни вообще. Например, она говорила так: «люди большей частью глупы, поэтому обращаясь к ним, нужно вести себя как английская королева, они будут уверены, что ты – она и есть и преклонят перед тобой колена».

О своих подопечных она отзывалась и вовсе жестоко: «они такие шустрые и покладистые сейчас, потому что каждый из них надеется добраться до моего тела, можешь себе представить? А стоит только одному добиться своего – закончу на мачте вниз головой с перерезанным горлом…» И все в таком духе.

А одной ночью мне приснилось как мы (то есть команда, я и Лиза) грабим корабль с испанским флагом, подозрительно смахивающий на один из тех, которые несли Христофора Колумба и Америго Веспуччи к берегам Новой Земли.

После этого сна, проснувшись в испарине от пережитых волнений и напряженной битвы, в которой мы остались победителями, счастливый и довольный собой, я ждал ночи как второго пришествия, но не сложилось. Я не увидел Лизу-Алису еще полгода. Но теперь я знал, что рано или поздно она объявится снова в моих сновидениях. И не ошибся.

Не буду утомлять вас, Алекс, подробностями. О каждом моем сне с Лизой-Алисой, можно было бы написать роман, причем один был бы романом о волшебниках, второй – о пиратах, третий – о предателях и справедливости, четвертый – о войне 1812 года, пятый – о необитаемых островах и туземцах, шестой – о превратностях судьбы сильных мира сего и так далее. Поверьте, это были бы увлекательнейшие произведения, но я – фокусник, а не писатель, поэтому не стал даже и пробовать. Возможно, если бы однажды эти сны прекратились, я затосковал бы и взял бы перо, но мне повезло.

Когда мне стукнуло двадцать пять и меня пригласили в Столичный цирк, я стал успешным и нужным, в одну ночь, в одном из снов, когда мою Алису звали толи Аурика, толи Мариика, сейчас не вспомню уже, я додумался наконец-таки спросить ее, нельзя ли как-нибудь встретиться с ней вне границ сна.

Видели бы вы, Алекс, с каким облегчением она вздохнула. Потом сказала, что живет на Вишневой улице, которая была всего в трех кварталах от моей съемной квартиры, в доме номер пять на втором этаже, синяя дверь справа.

Я повторял ее слова как мантру, стараясь не забыть ни слова, до самого утра. И даже когда проснулся, все равно повторял. Повторял и, когда наспех одевшись, причесавшись и умывшись, шел по направлению к Вишневой улице. И тогда, когда подымался по скрипучим деревянным ступенькам и остановился возле двух совершенно одинаковых синих дверей, деревянных, с облупленной по углам краской и даже когда стучался. И лишь когда она открыла мне дверь, только тогда перестал и то – от счастья, вдруг раз – и вылетело из головы. Не только мантра, но вообще – все.