Роман Медведев: Иллюзия вечности

Наскоро умыв лицо и сняв наконец грязную одежду, я сел у экрана.

Привычная графика заставки сменилась изображением обеспокоенного лица диктора.

– Добрый день… Бла-бла-бла… Канал такой-то… Бла-бла-бла… и: – Необычная ситуация сложилась за прошедшие сутки на территории нашей страны и не только (Вот тебе на!). Участившиеся обращения граждан в медицинские учреждения по всей территории России свидетельствуют э-э-э… (волнуется) о невиданном всплеске травм различного характера, возникающих, казалось бы, в простых бытовых ситуациях. В настоящий момент зафиксировано… только официально, свыше ста тысяч обращений с тяжелыми повреждениями органов тела. Во многих случаях подтверждается летальный исход (нервно зашуршал бумагами на столе). К сожалению, отсутствуют пока цифры погибших. Но, разумеется, наш канал ознакомит вас со списками жертв катастрофы и… их родные и близкие будут владеть всей необходимой информацией.

– Итак, как нам стало известно, медицинские учреждения страны не справляются с увеличившимся потоком пострадавших. В текущее время Президент России проводит экстренное заседание Правительства, на котором будут выработаны необходимые меры по предупреждению масштабного варианта развития сложившейся ситуации. Нельзя исключать и принятия решения о введении режима чрезвычайного положения на всей территории страны ввиду массовости явления и его исключительного характера.

Экран подернулся рябью. Лицо диктора на мгновение исказило чудовищной гримасой. Брови оторвались от глазных яблок на добрые пять сантиметров, нос сплющило в бутылочную пробку, а в огромный рот легко поместился бы зрелый ананас. Динамики заскрипели помехами, но уже через несколько секунд всё пришло в норму.

– Наш собственный корреспондент взял интервью у заместителя министра здравоохранения Геннадия Озлобина, в целях оценки ведомством сложившейся ситуации:

– … Да, сложившаяся ситуация вызывает обеспокоенность, в связи с чем приняты экстренные меры по мобилизации военных медицинских подразделений, призванных оказывать оперативную помощь населению. (А неплохо держится замминистра, только вот глаза припухли, и постоянно теребит нос). Вместе с тем, хочу подчеркнуть, что ситуация находится под контролем. Президент в курсе и, на мой взгляд, нет оснований для паники. Более того, призываю россиян воздержаться от любых противоправных действий, что в настоящее время будет особо расценено в отягчающем контексте. Мы все должны в первую очередь стать сострадательными и внимательными к своим соседям и ни в коей мере не переоценивать сложившееся положение.

– Проведен ли к настоящему времени анализ возможных причин, которые могли спровоцировать происходящее?

– Давайте не будем забегать вперед. Пока ситуация в целом не оценена и нет оснований считать ее особенной, либо награждать какими-нибудь иными ярлыками. На все нужно время. Как человек… как гражданин с неким жизненным опытом. Могу сказать, что необычность, в кавычках, положения могла быть вызвана реакцией некоторых людей на сейсмическую обстановку. От дальнейших комментариев я воздержусь до окончания заседания Правительства и объективной оценки ситуации специалистами… Предостерегаю провокаторов разного толка от необдуманных публичных выступлений о терроризме и так далее. И обращаю внимание на то, что разжигание подобного рода страстей является уголовно наказуемым деянием. Повторюсь, в настоящее время с отягчающими обстоятельствами… Ещё раз: оснований для паники нет! Ситуация находится под контролем (моргая, первый раз прямо смотрит в объектив, но быстро отводит глаза). На этом всё (он кивнул).

Диктор продолжил: – Несмотря на сложившуюся непростую ситуацию в медстационарах Москвы, нашей съёмочной группе удалось проникнуть во вторую городскую больницу и на месте выяснить детали происходящего. Об этом в репортаже Сергея Фёдорова:

На экране телевизора возникло рябое лицо корреспондента на салатовом фоне стен больницы. За его спиной в углу экрана уместилось кресло-каталка с человеком внутри. Не чётко видно, но тот, как показалось, держал на коленях молитвенник. Он то и дело, поднимал голову от него и произносил слова, направляя их куда-то в потолок. Покуда, корреспондент начал вещать, потряхивая у рта чёрной головой микрофона, я уже увлекся наблюдением за человеком в кресле. За искренностью его мимики и жестов. Так и виделось, что он вёл диалог, с тем, пред кем излишне лицедействовать. С тем, кто услышит только правду, а ложь пропустит мимо ушей. Подобное видишь настолько редко, что меня поглотило наблюдение за этим человеком. В искренности происходящего изливалась сила, воздействовавшая на меня так, что мурашки по коже пошли.