Алиса Ренар - Изольда

Задумчиво теребя выбившуюся из «конского хвоста» прядку, Малика вошла в пустую раздевалку и без сил упала на маленький кожаный пуфик у своего шкафчика. Надо заставить себя снять спортивный костюм, принять душ и надеть брюки с жакетом, а еще неплохо было бы освежить макияж, вынуть из волос резинку и сбрызнуть их лаком. Ведь впереди у нее целый рабочий день, такой ужасно длинный, как железная дорога… Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, только бы голова была пустая, только бы ни о чем не думать и не переживать!..

– Привет, как позанималась?

Изольда вышла из душа, завернувшись в полотенце, и направилась к своему шкафчику. Повесив на открытую дверцу мокрые трусики и лифчик, она тяжело опустилась на пуфик и, вынув из сумки зеркальце, мрачно уставилась на свое отражение. Если бы Малика не знала подругу, то, глядя на ее опухшие веки и покрасневший кончик носа, непременно бы подумала, что Изольда плакала. Но такого просто не может быть, в принципе! Эта девушка никогда не заплачет, а вот она, Малика, на ровном месте может пустить слезу, с нее станется.

– Да ничего, нормально, а ты? – Малика с трудом поднялась с удобного сиденья и нехотя стянула курточку через голову, не расстегивая. – У меня сегодня нет спортивного настроя, просто ужас какой-то, не знаю, как буду работать. А дел невпроворот, как нарочно! А ты что такая пасмурная?

– Ничего, спать хочу, вот и все. – Раздраженно передернув плечами, Изольда вынула из косметички черный карандаш, быстро нарисовала на верхнем веке стрелочку, но тут же со злостью стерла ее. – Вот черт, руки кривые!.. Теперь час проторчу здесь, а еще волосы укладывать!..

Пока Изольда красилась, Малика успела полностью одеться и собрать сумку. Все, она готова, ей пора идти. Взглянув на свое отражение, девушка удовлетворенно улыбнулась и замурлыкала песенку. Узкое зеркало на двери раздевалки льстиво подчеркнуло все достоинства Малики, и, легким жестом отведя за ухо светлую прядь, она решила – хотя бы на время – забыть о своих проблемах и переживаниях. Все равно с Арсением она встретится только вечером, а сейчас у нее запланировано рандеву с его отцом и важными клиентами, от которых, между прочим, зависит ее дальнейшая карьера, во всяком случае, Виктор Андреевич открытым текстом сказал это. Если она провалит мероприятие, то со свистом вылетит со своего места, а вот если все пройдет успешно, без сучка без задоринки…

– Ты что поешь?! – голос Изольды резко прервал ее размышления, и от неожиданности Малика выпустила из рук сумку и испуганно дернулась.

– Я?.. не знаю, – в самом деле, она и не заметила, что запела! Какой-то странно знакомый мотивчик, который уже неделю не дает ей покоя. – А что случилось, почему ты спрашиваешь?

– Я скажу, что это такое. Ты поешь арию герцога из «Риголетто»! Сердце красавицы склонно к измене и перемене, как ветер майский!.. – отчаянно фальшивя, Изольда тоненьким голоском пропела музыкальную фразу, передразнив Малику. Последний раз нервно мазнув румянами по щеке, она сунула кисточку в косметичку, сердито сверкнула глазами и встала с пуфика. – Это опера, дорогая, о-пе-ра, и я не желаю ее слышать, поняла? Хватит с меня всемирно известных теноров. Уж от тебя, честное слово, не ожидала такого.

В первую секунду Малика опешила – и правда, с какой стати она мурлычет арии? Это ж не шлягеры, которые у всех на слуху и вязнут в зубах! Но, вспомнив важную вещь, она улыбнулась. Надо же, как забавно устроено подсознание человека!

– Лиз, да это я из-за работы, не обращай внимания. Ты ж знаешь, кто у нас через неделю банкет устраивает? Не слышала? Да этот… афиши еще повсюду расклеены… тенор! – рассеянно потрогав скромный золотой «гвоздик» в ухе, Малика закусила губу, вспоминая сложное имя певца. – А! Нурлан Амангалиев. У него бенефис, ему через месяц как раз пятьдесят лет исполняется, и он только что вернулся из мирового турне, ну, и общественность решила широко отметить торжественную дату. Банкет будет колоссальным, и если повезет, то пройдет он не где-то, а у нас – в «Заречье», вот была бы удача!.. Лиз, ты что?

Никогда раньше Малика не видела Изольду в таком состоянии: ее красивые и подвижные черты вдруг застыли, словно заледенели, губы сжались в тонкую линию, даже взгляд внезапно потерял блеск, превратив глаза в две тусклые матовые пуговицы. Не лицо, а гипсовая маска, холодная статуя!

– Нурлан, да? Оперный певец, краса и гордость нашей страны, надежда Большого театра, выдающийся тенор всех времен и народов? – Плотно сжатые губы Изольды презрительно изогнулись, зашипев и выплюнув порцию змеиного яда. – Ну конечно, ему непременно нужно устроить банкет, а как же, заслужил!