Юлия Зеленина: Татьянин день

– Ради друзей не надо ничего менять! Они должны тебя принимать такой, какая ты есть! – слова взрослой женщины звучали убедительно, и маленькая Ксения даже представить себе не могла, как переубедить свою мать, чтобы она назвала ее Татьяной.

Заскрипел замок, и входная дверь торопливо открылась. В комнату вихрем влетел Михаил. Он был взъерошен и вращал глазами так, словно ему поставили клизму, а уборную при этом не открыли.

– Слава Богу, ты дома! – выдохнул он, крепко прижав Ксюшу к себе. Она поморщилась от запаха алкоголя, но не оттолкнула мужчину, лишь плотнее прижалась к теплому телу любимого, почувствовав, как сильно бьется его сердце.

– Почему ты сидишь в темноте? Ты встретилась с подругами? Зачем ты выключила телефон? Я чуть с ума не сошел! Ты смотрела новости? – с его уст сыпались вопросы, на которые он не получал ответа. Молодая женщина молчала и думала о вращающейся скрипучей карусели, которая теперь была в ее воображении пуста.

Михаил отстранился и внимательно посмотрел на Ксюшу. Она была бледна и сосредоточена. Его пугал ее отсутствующий взгляд. Он встал с дивана, который недовольно заворчал и включил ночник. Комнату озарил тусклый желтоватый свет. Внимание его привлек лист бумаги, лежащий на полу – рисунок, выполненный угольным карандашом: на нем были изображены четыре женщины в полупрозрачных белых одеждах, они изящно изгибались под медленно падающим снегом, их красивые лица светились счастьем. Михаилу показалось, что он знал когда-то героинь этой художественной композиции.

– Что это? – спросил он осторожно.

Ксения вздрогнула, как от укола, через силу улыбнулась и произнесла:

– Это картина.

– Я понимаю, что картина. Красиво. Не знал, что ты рисуешь.

– В школьные годы ходила в художку… Натюрмортики, пейзажики, портретики… И… сексуально неудовлетворенная учительница живописи…

– Почему сексуально неудовлетворенная?

– Она же учительница! Все учителя не удовлетворены сексуально!

– Правда? – удивленно вскинув брови, произнес Михаил.

– Истина!

Мужчина приблизил лист ближе к свету желая внимательней рассмотреть странный эскиз.

– Тут что-то у них на платьях – рисунки.

– Да, это орнаменты – четыре стихии: Вода, Огонь, Земля и Воздух. Четыре элемента – четыре разных характера… Они мне казались совершенными когда-то, – выдохнула Ксюша. – Я так мечтала быть частью их жизни!..

Михаила смущала странная задумчивость любимой женщины. Он напряженно смотрел на Ксению и ждал объяснений, ее состояние тревожило влюбленного мужчину, поэтому в общении с ней он был деликатен, будто боясь повредить ее, как дорогую фарфоровую куклу. В комнате было тихо, ни одного постороннего звука. Казалось, даже улица задремала в ожидании чего-то.

– Картина называется «СОТА», – холодно произнесла женщина, нарушив молчание, взгляд ее снова остановился, будто в это мгновение она находилась где-то далеко, в недоступном ему месте. Михаил выждал несколько минут, а затем, рассмеявшись, произнес, желая разрядить нагнетенную обстановку:

– Сота? Странное название… Я не вижу тут пчел!

Ксения строго взглянула на смущенного собственной шуткой Мишу и, ничего не произнеся, взяла пульт, торопливо включила телевизор. В программе новостей снова говорили о теракте, сообщая о жертвах. «И я могла стать частью этой трагедии, – думала Ксюша, представляя себя растворившейся во всеобщем горе. – С Татьянином днем меня!».

Михаил чувствовал себя дураком. Также он ощущал себя, когда ему предложили прокатиться в первый раз на лошади, не предложив седла. Он ходил вокруг нее то по часовой стрелке, то против, соображая, как подступиться к неспокойному животному. В данный момент молодой мужчина испытывал подобные чувства. Со своей дамой сердца он был знаком еще со школы, но она всегда оставалась для него загадкой.

– Будто и говорить больше не о чем! – тихо выругалась Ксюша, отворачиваясь от бурлящего событиями телеящика, – как же вы мне все надоели!

Она отключила разрывающийся от переживаний прибор и лениво поплелась на кухню, мимоходом обратившись к своему мужчине:

– Хочешь чаю?

Он безразлично пожал плечами и снова уставился на рисунок, чувствуя себя круглым дураком. Михаил понимал, что загадочность женщин порой не имеет границ и в пучине этих вод так легко затонуть. В тех случаях, когда он не знал, куда плыть, то просто сушил весла и терпеливо ждал. Ему показалось, что над их с Ксюшей отношениями нависла тень, от которой будут неприятные последствия и четыре нарисованных дамы в белых платьях, кружащиеся в танце, имеют к этому самое прямое отношение.