Вера Колочкова: Твоя жена Пенелопа

– Нинк… А твой жениться на тебе собирается, или как?

Они с матерью вздрогнули, как две испуганные мыши, одинаково повернули головы назад. Отец стоял в кухонном проеме, смотрел злобно поверх очков. Надо же, как незаметно подкрался. Собрал медвежье тулово в тонус и подкрался. Вообще-то на него не похоже, чтоб так, исподтишка… Не отцова манера. Но никуда не денешься – вот он, стоит в дверях, ответа ждет, вынь да подай. Причем ответа немедленного и положительного, иначе… Иначе берегитесь, жена и дочь. Рассержусь, мало не покажется.

– А ты чего встал-то, Володь? – елейно заговорила мама, суетливо отодвигая пустую чайную чашку. – Тебе ж в смену сегодня. Спал бы да спал еще…

– На работе высплюсь. Чего ночному сторожу делать-то? Сижу, караулю, сам не знаю кого… Работа пустяшная, зарплата – копейка. Чего об ней толковать?

– Ну да, Володь, ну да… И не говори… Чего уж там толковать особо, – тихо вздохнула мама.

Иногда, глядя на родителей, она чувствовала себя героиней старого фильма «Маленькая Вера». Накатывало неуютное ощущение, хоть под столом от него прячься. Папа, кстати, по молодости очень был похож на отца героини из фильма. Но с годами отяжелел, обрюзг, осип и охрип… Не получалось уже нагонять прежнего страха на жену и дочь. Потуги на сердитое подавление были, а страха – нет. Да и она на героиню фильма, если честно, не тянет… Эта маленькая Вера наглая девица была, ей всякое отцовское подавление – тьфу, плюнуть и растереть. Не зря же говорят, что наглость – второе счастье. Не всем дано. У нее, например, не получается. Жить по-своему, худо-бедно, получается, а плюнуть и растереть – нет…

– Так чего, Нинка? Долго твой хлыщ нам нервы трепать будет?

– Он не хлыщ, пап.

– Да? А кто ж он еще? Ишь, хорошо как пристроился на дармовщинку! Жить вместе с девкой, значит, можно, а жениться на ней не обязательно?

– Володь… Ну, Володь… – засуетилась мама, вставая из-за стола и сгребая ребром ладони рассыпанные по клеенке хлебные крошки.

Нина незаметно вздохнула, тоскливо глядя на мамины руки. Сколько раз просила – мам, отучись от этой привычки… Не война же, чтобы крошки со стола сметать! Руками! Смотреть неловко! Сейчас еще и другую ладошку к краю стола приспособит, сметет эти несчастные крошки туда. Потом выбросит в раковину небрежно… Такая вот привычно никчемная манипуляция, с детства знакомая. И мама в этой суетливости и никчемности – тоже… привычная. Если не сказать более обидно.

– Володь… Ну, я ж рассказывала тебе, Володь… Сейчас времена другие пошли, сейчас у них, у молодежи, все по-другому! Мы ж с тобой поздненько Нинку родили, успели отстать от жизни, вот и приходится приспосабливаться, что ж делать? Старые мы для нее, и понятия у нас тоже старые…

– Что значит – старые? Если мы старые, то уже и не родители, что ли?

– Да нет, я не про то, Володь… Ну, понимаешь… Это вроде как нормально, что сразу не женятся. Сначала надо пожить вместе, вроде как порепетировать, что ли…

– Вроде как, вроде как! Заладила одно и то же! Вот именно – вроде как! А если б я в свое время так? Хочу – женюсь, хочу – нет? Прости, мол, милка дорогая, это я так, просто репетирую? Да уж, посмотрел бы я тогда, какие ты песни запела!

– Володь, но ведь и впрямь – время другое было…

– Да при чем тут время! Для мужицкой совести времена всегда должны быть одинаковые! Нравится тебе баба – женись, а потом пользуйся на здоровье! А разонравилась – разводись, никто в партком не пойдет и за причиндалы держать не будет!

– Пап… Ты вообще-то выбирай выражения… – вяло огрызнулась Нина. Так вяло, что прозвучало скорее жалобой, чем сопротивлением. Да и что было проку в том сопротивлении? Легче головой о каменную стену биться…

– Выражения мои, значит, не нравятся? А то, что тебя очень удобно используют, нравится? – сделал отец особо выпуклый акцент на слове «используют». – А нам с матерью каково, ты подумала? Пришел хлыщ, увел дочь из дому, приспособил к себе бесплатной прачкой, кухаркой да полюбовницей в придачу… Думаешь, нам не обидно?

Она усмехнулась грустно – надо же, какое слово доисторическое выкопал – полюбовница! Тем паче – прачка с кухаркой! Смешно. И впрямь, надо бы как-то всю ситуацию в шутку перевести, иначе совсем выйдет из-под контроля. Ей-то ничего – ушла из дома и забыла, а папа потом похмельем от своего же гневливого выплеска страдать начнет. Такой уж характер… Добрый, но по-хамски взрывной, ужасно несдержанный.