Наринэ Абгарян - Люди, которые всегда со мной

Вспомнила о бидончике с молоком, который так и остался стоять в саду Тамар. Сходила туда – Боцман увязался следом, злился, бился тяжелым хвостом о землю – не хотел подпускать ее к забору. Вера погладила его по крупной ушастой голове – тихо, малыш, тихо, всё в порядке, всё хорошо, сняла с бидончика крышку, перевесилась через забор – и опрокинула молоко во двор Вардик.

Девочка лежала на ковре, уткнувшись носом в пахнущий овчиной и сухими колючками чертополоха ворс – ковер был совсем новый, только что со станка. Станок стоял рядом, вдоль стены – большой, тяжелый, с прикрепленными к изголовью разноцветными клубками шерстяной пряжи. Когда Петрос с Кнарик вошли в комнату, Девочка села. Глянула на отца исподлобья, завозилась-зашмыгала. Петрос опустился на ковер рядом с дочерью, сгреб ее в объятия, прижал к себе.

– Ты нас очень напугала.

Девочка высвободилась из объятий отца, отползла в другой конец ковра. Спросила, старательно отводя глаза:

– Пап. Мама не умрет?

– Конечно, не умрет. С чего ты это взяла?

– И ты не женишься на другой женщине?

– Не женюсь. Я люблю твою маму.

Девочка подвинулась ближе к нему. Вздохнула:

– А я уже все знаю о нани. О том, что она вам не родная. Мне бабушка Кнарик рассказала.

Петрос обернулся к Кнарик, та развела руками:

– Ее Вардик просветила.

– Так, – нахмурился Петрос.

– Она мачеха Таты, да? И бабушки Кнарик с бабушкой Шушик. И деда Сергея с дедом Жорой. Она их не рожала. А мне рассказывала, что рожала! – Девочка сжалась в комочек, зарылась лицом в грудь отца, забубнила: – Она показывала на своей ноге место, откуда они вылезали.

– Что? – Петрос прыснул, а потом расхохотался, не в силах сдерживать себя. – Откуда они вылезли?

Кнарик наградила племянника подзатыльником, сделала ему страшные глаза, но потом не выдержала, тоже рассмеялась.

Девочка вынырнула из объятий отца, разобиделась.

– А чего это вы смеетесь?

– Давай по порядку. – Петрос утер выступившие слезы, сел так, чтобы смотреть в глаза дочери. Взял ее за руку. – Тамар действительно не мама твоих бабушек и дедушек. Но ведь в этом нет ничего страшного! Зато она вырастила их. Когда умерла моя бабушка Антарам, дед остался с пятерыми детьми на руках. Он один бы с ними не справился.

– Но она их не рожала! – упрямо загудела Девочка.

– Зато полюбила всем сердцем и вырастила как своих детей.

– Зачем она не сказала мне?

– Она считала, что тебе рано об этом знать. Кстати, твоя мама тоже была против, чтобы мы об этом рассказывали.

– Почему?

– Она побоялась, что ты будешь переживать. Или отвернешься от Тамар.

– Как это… отвернешься?

– Меньше станешь любить.

– Я не стану ее меньше любить! – Девочка резко села, поймала взгляд бабушки Кнарик. Повторила с нажимом: – Я не стану ее меньше любить!

– Умница ты моя, – улыбнулась Кнарик. – Ладно, вы тут разговаривайте, а я пойду к Вачо. Он внизу, сидит у печки, любуется огнем. Я ему обещала напечь ципулов. Спускайтесь минут через пятнадцать, первая партия ципула как раз будет готова.

– Хорошо.

Как только за Кнарик закрылась дверь, Девочка заканючила:

– Пап, ты не ругайся на Вачо за то, что он помог мне до дома бабушки Кнарик дойти.

– Ну что ты! Как можно сердиться на Вачо.

– Это я его попросила, а он помог. Взял меня за руку и повел по Берду. Я только подсказывала ему дорогу. Говорила – тут надо повернуть на эту улицу, тут – на эту.

– А что тебе Вачо рассказывал?

– Ничего. Он вообще ничего не рассказывает. Только повторяет за мной слова.

Девочка легла на спину, сложила руки под головой:

– Пап. А можно я сегодня останусь здесь?

– Можно, конечно. Но сегодня возвращаются дед с бабушкой и Тамар. Они же соскучились по тебе.

– А я завтра приду, с бабушкой Кнарик.

– Ладно.

– Видел, какой красивый ковер она соткала?

– Да разве успел? Сейчас рассмотрю.

Петрос поднялся с ковра, встал на его край, восхищенно зацокал языком. Это был знаменитый ворсовый технахундж – солнечно-золотистый фон, темно-узорчатая багряно-шоколадная сердцевина, нежно-бежевая шелковая бахрома.

– Сможешь прочитать? – спросила Девочка.

Петрос опустился на колени, провел пальцами по тонкому орнаменту, обрамляющему ковер. Если правильно вычислить первую букву, можно прочитать вплетенную в ковровый узор, незаметную для непосвященного фразу. Девочка какое-то время наблюдала за отцом, потом ткнула в лежащий на боку глиняный кувшин.