Маша Трауб - Осторожно – дети! Инструкция по применению

О детях можно писать до бесконечности. Как их нужно воспитывать? По японской методике, когда после трех (лет) уже поздно? Или по французской, которая не допускает, чтобы дети плевались едой? Каких только советов нет – как не стать своему ребенку врагом, как с ним разговаривать, о чем с ним разговаривать, как его понимать, развивать, кормить, ухаживать, лечить, не лечить…

Много лет назад моя мама нашла «слепую» распечатку книги доктора Спока и приготовила мне банановое пюре. Бананы дались тяжело – в длинной очереди, зеленые, требующие дозрева на подоконнике. Про банановое пюре знали все соседки, как одна порицавшие маму за расточительство. «Кто из нее вырастет?!» – кричала тетя Люся. Мама не знала, кто из меня вырастет. Удивительно, но современные молодые мамы про доктора Спока даже не слышали. Даже Мария Монтессори уже не вызывает священного трепета.

Я помню, какой восторг у меня вызывали кубики Зайцева, за которыми я буквально «охотилась», когда рос мой сын. И не могла себе представить логопеда с планшетником, в который закачаны слоги.

На меня наводят одинаковый ужас платные парковки, детские магазины, в которых я не ориентируюсь, вместо одного-единственного «Детского мира» и возможности, которые предлагаются современным детям. Последнее яркое впечатление – девчушка лет четырех, которая сидела на маникюре в торговом центре. Одну руку ей красили розовым лаком, другой она играла на мамином айфоне. Сима неожиданно стала бояться звука электрической мясорубки. До слез. Возможно, это потому, что ее бабушка пользуется старой, которую нужно прикручивать к столу. И Сима надевает фартук и идет «крутить» с бабушкой котлеты.

Вот сейчас я села работать, уложив детей спать. И немедленно у них начались жажда, голод, понос, температура, важные разговоры, появились записки для учительницы, подписи на бланках на прививки, внезапно нашедшаяся кукла, которой прямо сейчас и ни минутой позже нужно сшить трусы и платье. На кукольные трусы пошла моя лента для волос – Симе она всегда нравилась. Пришлось разрезать и раскроить. Я забыла, как шьются трусы – взяла дочкины, всерьез думала, распороть или нет, нарисовала на бумаге выкройку, плюнула, сшила, как смогла, прорезав дырки для ног. Но забыла главное – у таких кукол-пупсов всегда огромный живот, и трусы не налезают. Пять минут пыхтела, пытаясь запихнуть пупсино пузо в трусы. Сшила новые – побольше. Опять не пролезло. Сшила панталоны, изрезав почти всю ленту. Трусы налезли, слава богу.

– А платье? – Дочь не желала ложиться, пока ее кукла ходит в одних трусах.

Так, платье. Как это было в детстве? Шили мешок, делали прорези для рук и по горлу продевали нитку, затягивали – получалось жабо. Сшила, продела. И опять забыла, что куклина голова имеет такое же свойство, что и живот, – не пролезает. Опять нарисовала эскиз, плюнула, вырезала из остатков ленты прямоугольник и вдруг вспомнила главный секрет – платье на пупса нужно надевать через ноги, а не через голову! Тогда пролезет. Подумала, что нужно будет попробовать натянуть так свое платье, которое я люблю, но которое трещит уже у груди.

Наконец уложила дочь с пупсом спать. Автоматически подписала все бумажки, которые подсунул мне сын, не читая. А ведь надо было прочесть, чтобы узнать, что меня ждет. Или лучше не знать?

– Мам, в слове «мышцы» на конце «и» или «ы»? – спросил сын.

– «Ы», конечно! Или «и»… – ответила я, лихорадочно соображая, что надо посмотреть в словаре. – Нет, конечно, «ы». Что-то я устала сегодня. А откуда вообще взялся вариант с «и»?

Потом сидела над листочком, на котором написала мышцы в двух вариантах – с «ы» и «и» на конце. И долго разглядывала, сомневаясь. Сын уже давно спал, в очередной раз убедившись в том, что мать не только в математике, но и в русском ничего не понимает.

Однажды меня спросили, писала бы я о детях, не будь их у меня? Нет, не писала бы. И эту книгу я писала как мама, обычная мама, которая каждый день в одиннадцать вечера то шьет трусы для куклы, то варит кашу, то доделывает за сыном эскиз по рисованию. Как мама, которая стоит над новой юбкой-пачкой для занятий балетом и не знает, то ли ее гладить, то ли сама отвиснет.

Я мама, которая не умеет разговаривать с детьми, не представляет, как можно стать для них врагом, и свято верит в то, что после трех лет еще не поздно. Мамы – они ведь не педагоги, не психологи, не преподаватели. Они чувствуют кожей, нутром, сердцем, желудком и всеми остальными органами. Они ничего не знают, не умеют, совершают ошибки, не выполняют рекомендации специалистов и вообще все делают неправильно. Но ни один врач не сделает того, что совершит мама одним своим поцелуем и пресловутым: «У кошки заболи, у собачки заболи, а у Мишеньки (Ванечки, Петечки, Дашеньки, Сонечки) пройди…»