Алексей Иванов: Ёбург

Деятельность работника оценивалась по его «дневнику»: каждый эмжэковец имел особую тетрадь, в которой перечислял свои «полезные дела», а «свидетели» расписывались, мол, так оно и было. За «полезные дела» бригада начисляла баллы, от их количества зависела очерёдность выбора квартиры: у кого больше баллов – у того больше выбор. Случались и курьёзы: человеку давали баллы за то, что он принёс на стройку МЖК пачку сварочных электродов, а электроды он стибрил со своей официальной работы. Но всё равно как-то ведь надо было отслеживать индивидуальный вклад, и дневники со своей задачей справлялись.

Евгений Королёв писал, что МЖК – «это реакция молодых на ту ублюдочную жизнь, которую устроили в стране руководившие ею старцы». Впрочем, многие большие чиновники вроде Ельцина поддерживали МЖК – но тайком, не оставляя подписей на документах. ЦК ВЛКСМ объявил Свердловский МЖК социальным экспериментом, и все указы, которые облегчали работу свердловчанам, касались только их одних и не помогали другим МЖК. А это движение ширилось по стране, и в Свердловск приезжало по 600 делегаций в год посмотреть, что и как.

Они достроили всё, у них всё получилось. Был риск, что социалку бросят, когда возведут жильё, но непримиримый и несгибаемый идеалист Королёв стоял стеной: отряды МЖК, сдав 1500 квартир, доделали и садики, и больницу, и прочие проекты. На первых этажах заработало 48 детских кружков и детских клубов. В школу по конкурсу набирали педагогов со всего СССР. В МЖК был даже бассейн, чтобы учить младенцев плавать. По городу в среднем на семью насчитывалось 1,9 ребенка, а в МЖК – 2,6. МЖК стал магнитом идей для всего СССР и кузницей элиты: через десяток лет в каждом подъезде будет жить по 4–5 разных директоров.

МЖК в Екатеринбурге через двадцать лет

Возможно, МЖК были самой успешной версией советского социума. Эталоном и программой для эволюции СССР. До «города мира», о котором мечтал Евгений Королёв, МЖК было далеко, но не в этом дело. МЖК – человечное осуществление социалистической утопии, а Свердловск с его конструктивистскими комплексами домов-коммун и соцгородков хорошо разбирался в утопиях коллективизма.

Пламенный Евгений Королёв тянул МЖК из социализма в коммунизм. А эпоха готовилась поменять социализм на капитализм. И будущее МЖК определялось тем, что всё построенное – собственность не МЖК, а организаций-дольщиков.

Писатель Владислав Крапивин

Весь Советский Союз знал, что в Свердловске живёт лучший на свете детский писатель Владислав Крапивин. Город – закрытый индустриальный мегаполис в глубине страны и континента, в общем, там, откуда, как говорится, хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь. А Крапивин пишет о распахнутых просторах вселенной, сочиняет прекрасные и пронзительные истории о грозных океанах и далёких островах, о легендарных парусниках и старых крепостях.

Крапивин родился в 1938 году в Тюмени в семье учителей. После школы он поступает на факультет журналистики Уральского университета, после журфака работает в журнале «Уральский следопыт». В 1962 году, когда Крапивину всего 23 года, в Свердловске выходит его первая книжка «Рейс “Ориона”». В 1964 году Крапивина принимают в Союз писателей – считай, жизнь уже удалась. В 1970 году награждают медалью «За доблестный труд», а труженику 32 года. В 1975-м – грандиозный успех: премия Ленинского комсомола. Благополучнейшая карьера молодого советского бонзы. Но Крапивин – не здесь, не в биографии.

Одни только названия его творений – словно стихи: «Та сторона, где ветер», «Всадники на станции Роса», «Колыбельная для брата», «Вечный жемчуг», «Трое с площади Карронад», «Журавлёнок и молнии», «Баркентина с именем звезды»… Повести Крапивина поэтичны, романтичны, человечны. Но главное не в этом. Детская литература – трудноуловимая субстанция: не проза с персонажами-детьми и не истории о детских проблемах. Крапивин разгадал состав волшебного эликсира.

Писатель Владислав Крапивин: 1987 год

Структура детского произведения должна соответствовать детскому способу взаимодействия с миром. У детей особое восприятие мира, свои поведенческие практики. И Владислав Крапивин определил четыре самых важных детских стратегии. Первая: дети не видят большой разницы между игрой, литературой и жизнью, они по ролям переигрывают литературные сюжеты и пытаются победить в жизни, как в дворовом состязании. Вторая: осваивая мир, дети придумывают ему новые законы, чтобы добиться первенства не борьбой, а простым изменением правил. Третья: дети верят в возможность чудесных превращений судьбы от маленького воздействия, от поворота ключика в замке, и потому обычные вещи у них могут стать волшебными – сверхценными артефактами. И четвёртая: дети ищут убежище от неправильного мира.