Ольга Новикова - Христос был женщиной (сборник)

Им всем не скучно… Во всяком случае, никто не похрапывает… Недовольство не выдает себя ни звуками, ни морщинами на лбу или в носогубной части лиц. Терпеливые люди собрались…

Лина оглядывается украдкой – ищет хоть какой-нибудь циферблат. Ни одного нигде. Тогда она кладет левую кисть на колено так, чтобы незаметно выпростать запястье из-под манжета и подглядеть время. Ого… Пятьдесят пять минут прошло с начала Василисиного монотона, хватит бы уже…

И сколько еще ждать? Лина наклоняется в сторону докладчицы. Черт, страницы не пронумерованы.

Наконец звучит вожделенное:

– А в заключение…

А в заключение Василиса читает собственные некороткие вирши, и Лина с облегчением присоединяется к аплодисментам. Беззвучно постукивает ладонью о ладонь. Поощряет, даже и не лукавя: стишок прозвучал неплохо.

Тут Ева без каких-либо характеристик выпускает на арену мало кому здесь знакомую девицу с претенциозным именем Криста – фамилию Лина не расслышала.

– Важный аспект современной экономики – умение продать… – начинает рыжая, потупив взгляд.

Казенщина! Неужели эти ничейные штампы она еще и заранее заготовила? По бумажке читает? Хм, нет… Тогда в чем дело? А, наверное от стеснения старательно выговаривает слова, совсем неиндивидуальные.

Но вот по чужим конструкциям, как по доскам, эта Криста выходит на чистую воду собственной мысли:

– Общество потребления покупает не только нефть, но и красоту. Они имеют в виду гламур, но это же и красота по Достоевскому. Кра-со-та… – Криста поднимает голову и попадает прямо в глаза Лине: – Помните, в пятой главе третьей части «Идиота»… – улыбается она доверчиво, без подвоха. – Ипполит, очнувшись от прилюдной дремы, бормочет: «…князь утверждает, что мир спасет красота!.. Какая красота спасет мир! Мне это Коля пересказал…»

Лина кивает, мол, конечно, помню. Быстро и несколько раз, как китайский болванчик. Приятно, когда тебя записывают в знающих. Лестно числиться образованцем. Хотя в сознании брезжит лишь то, что зацитированная фраза в романе произносится не от авторского имени. Вообще-то была уверена, что Мышкин ее изрек…

– Вот именно что пересказал… – Кристины голубые радужки заискрились.

Небо и солнце. И смотрит она уже не только на Лину – на каждого глядит. Не глазами, а внутренним зрением. Называется: душа с душою говорит. Рыжее платье содокладчицы, ее улыбка (под рыжей же челкой и над глубоким, но не вульгарным вырезом) светят всем, кто пришел. Без разбора, из вежливого доверия хозяйке: не могла же она звать в свой дом кого попало.

Лина мысленно прикидывает на себя чужую эффектную одежку. Цвет, пожалуй, подойдет к ее брюнетистости, а вот силуэт… Балахонно получится. Надо пополнеть. Вон девушка какая налитая…

Лину так и подмывает встать с глубокого синего кресла, выбранного ею за яркость обивки, за удобство, за положение – далеко от мужа (Матюша не любит, когда она к нему липнет) и в центре, возле низкого стеклянного стола, на который удобно пристроить полный бокал. Она поддается прихоти – встает, пятится в самый дальний угол комнаты, упирается задом в подоконник и, глядя в видоискатель «Кодака», нажимает кнопку. Присваивает мизансцену.

Девятнадцать человек в кадре – смотрятся как один. Кажется, будь техника посовершенней, и увидишь силовые линии, связывающие каждого с каждым. Человек сам по себе и вместе с другими. Одновременно.

Нет тут ни гуру, ни зомби.

Пусть на миг, но у Евы получилось создать новую общность.

И речь содокладчицы не становится звуковым фоном, смысл ее отпечатывается в сознании.

– Ипполит, цитируя князя Мышкина, уподобился Левию Матвею, который неверно записывал за Назаретянином. «Мир спасет красота… какая красота спасет мир!» – без напряжения и какого-либо смущения копируя горячечную речь Ипполита, повторяет Криста. – Достоевский ни разу не поставил «красоту» в начало фразы, строчной буквой демонстрируя: Ипполит не понял, что князь имел в виду отнюдь не абстрактную красоту. Мышкин не мог всуе употребить главное Имя. Не случайно Достоевский пишет: «Князь рассматривал его внимательно и не ответил ему». И слог библейский. Ведь Бог есть Красота. Об этом размышлял Оливье Клеман, упомянутый Василисой, об этом же говорит и не упомянутый пока Дионисий Ареопагит. Именно эта Красота, а не глянцевая, не эстетская спасет мир.

– Здорово! – Ева звонко, всем слышно переводит стрелку внимания. Хвалит обеих ораторш, итожа совсем разные выступления как одно. Чуток успеха отнимает у Кристы и отдает Василисе. Хозяйски перераспределяет. – Ну, а поговорить, пообсуждать можно за горячим.