1 ...6 7 8 10 11 12 ...177 – Нет, с этим у меня все нормально. До паперти я не опущусь. Вот только ощущение странное, словно я что-то забыл и не туда попал… Ву компроне?
– Аск! Еще как. Такое бывает. Я один раз так набрался, что напрочь отшибло всю память. Хожу, ничего не помню, никого не узнаю, где нахожусь, не знаю. И так было чуть ли не целую вечность, аж до одиннадцати часов, пока ребята не сбегали в магазин. Опохмелился, и все ко мне возвратилось.
– Нет, у меня другое.
– Понял, полез в политику или власть критикнул, так, да?
– А что лучше? Что сегодня более популярно?
– Слушай, ты совсем одичал там, на Пряжке, власть и органы никогда нельзя критиковать. Это все равно, что поливать против ветра.
– А если просто про смещение времени и пространства?
– Ну это как два пальца об асфальт. Это у нас любят. НЛО там, гороскопы, подзарядка воды, конец света и всякая такая чушь.
– Послушайте, любезные, а загибать про политику и говорить о политике – это что, большая разница?
– Мужик, ты совсем дремучий. Загибать – это значит рассказывать анекдот какой. Обычно про ихних козлов и про наших, где у них там, за границей, все политики – козлы, козлее которых просто не бывает, а наши – тоже козлы, но родные и симпатичные. Такие нормальные ребята, типа с бодуна.
– Наглые извращенцы с холеными мордами и умными фразами, – буркнул старпом.
– Жадные до денег, – добавил худой.
– И чужих баб, – дополнил толстяк.
Первый знакомый, не обращая внимания на диалог приятелей, продолжал:
– Лучший анекдот тот, после которого есть о чем поспорить, иногда даже до мордобоя. А говорить о политике не по бумажке – это значит сразу начинать с мордобоя и заканчивать психушкой. Только при этом фишку чистят только тебе. Ву компроне?
– Чего ж не понять. Понятнее понятного.
Михаил уже давно понял, что он познакомился с весьма толковыми людьми, которым почему-то нравилось «валять дурака» и выдавать себя за людей более низкого социального уровня. Это и настораживало его, и в то же время давало некоторую свободу общения.
– А что такое «бормотушка»?
– Сказать по правде, отрава еще та. Водочка – она, конечно, лучше, но втрое дороже. А бюджет наш ограничен. Мы тут утречком порыбачили вдоль могилок, два десятка бутылок насобирали. Вот тебе и бормотушка. Так вот прикинь, сколько надо на беленькую насобирать. Упаришься.
– Да шутит он, – вмешался старпом, – приличные люди по парадным и подворотням не пьют, а кафешки в это время не работают. Остается одно место, где русский человек может спокойно налить себе стакан вина и выпить за тех, кому не довелось увидеть сегодняшний позор.
– Ну что ж, приятно было познакомиться, пора и обратно, на Пряжку. Там спокойнее.
– Сказать по правде, ты прав. Мне и самому иногда хочется куда-нибудь упрятаться, хоть в психушку. Если откровенно, то время сейчас поганое. Не зря тебе девятнадцатый век мерещится. Там, поди, рай, а здесь одна хрень. Ну ладно, Миха, бывай.
– Между прочим, меня и впрямь зовут Михаил.
– Ну вот, я ж говорил – Боярский, а ты мне про Пряжку заливаешь. Ну что я вам говорил? – обратился первый знакомый к своим друзьям. – Вот так вот мы запросто пообщались с хорошим человеком. Со знаменитостью! За это надо выпить.
Остатки вина были разлиты с удивительной точностью в единственный граненый стакан и последовательно выпиты «типичными представителями нового общества». Выпивая свою порцию вина, каждый из новых знакомых Михаила крякал и отображал на лице блаженство и умиротворение. Наконец первый знакомый продолжил:
– Ну ты, Михаил, и приколист! Лихо нас на Пряжке раскрутил! А я уж было совсем поверил. По-вел-ся. Уважаю! Вот она, милостивые государи, волшебная сила искусства, как говорил о ней наш глубокоуважаемый товарищ Са…ах, какой человек Аркадий Райкин.
С этими словами он протянул Михаилу свою руку, и тот ее крепко, по-мужски пожал.
– Знаменитость – и мужик что надо, – вставил свое толстяк и тоже протянул Михаилу руку. Он пожал и ее.
– Уважаем, – сказал майор.
Пришлось обменяться рукопожатием и с ним.
– Если что, знай, Васька за тебя. Меня, кстати, тоже Василием величают, – представился первый знакомый. – И кончай с этой ботвой – «любезный», «уважаемый», будь проще, у нас это любят. А будешь умничать, так всю жизнь и просидишь, на Пряжку застегнутый. Да, и не болтай лишнего, то, что можно на кладбище, в жизни запрещено.
Вот так они и расстались. Спасибо Василию и его друзьям – с их помощью Михаил хоть что-то узнал, что-то понял и хоть что-то усвоил. Как сильно все изменилось, вот только психиатрическая больница Николая Чудотворца как была на Пряжке, так там и осталась. Ах да, Смоленское кладбище тоже сохранилось на прежнем месте и с тем же назначением.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу