Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная

– Да ладно, шучу! Ты меня погоди бить-то, главное, чтоб она тебе дала!

Тут Витя не выдержал, кинулся на Андрея с кулаками – уже не на шутку. Дядя Петя, водитель Слава и другие мужики стали их разнимать… да куда там!

На поле, на фоне стоящих комбайнов, началась настоящая куча-мала…

– Помогите, да что ж это делается!!! – кричала повариха, так и не накормившая бригаду. – Да вы с ума посходили, мужики! Обед-то остывает!

Только никто ее не слышал. Потому что Витька с Андреем не могли утихомириться и все катались по полю.

Этим же вечером в сарае Витя обнимал красавицу Ирочку. Она все отбивалась, пытаясь ускользнуть от него.

– Пусти! Я ж тебе сказала: нет! До свадьбы и не мечтай!

– Ир, да я разве жениться отказываюсь? Я ж люблю тебя, дура! Так люблю, что никогда и никого больше любить не буду! Не веришь, что ли? – страстно шептал Витька.

– А если и не верю – что тогда?

– Значит, точно дура! Мужики надо мной смеются!

– А для тебя это главное? – зло оскалилась Ирочка. – Ты ж пойми, я хочу, чтобы все по-человечески! Что тут такого? Хочу, чтобы мы в город переехали. Хочу, чтобы у нас все было как у людей настоящих! Вон Ленка Попова дура дурой, а в городе живет! Хата у нее трехкомнатная! Машина у нее красная! Мебель у ней румынская – прям стеночка такая, я аж как увидела – расплакалась!

– Ты мне про эту проститутку брось втирать!

– Да? Чем же это она плоха?

– Сама знаешь, чем твоя Ленка живет!

– Ой, подумаешь! Главное, что живет по-человечески! А ты чего хочешь? Закопать меня в этой глуши! Да? Во придумал, а? Ты всю жизнь комбайнером работать будешь, а я птичницей? Или на ферму отправишь – коров доить? Так у меня маманя всю жизнь дояркой проработала. Навидалась я такого счастья. Бабе сорок лет, а по виду все сто сорок!

– Что ж ты так на мать родную? – опешил Витька.

– А как я должна? Я в глаза правде смотрю, а ты все уворачиваешься. Ребеночка, говоришь, родить тебе надо, чтобы от армии отмазаться, – так это не со мной! Я для себя пожить хочу! Ничего, сходишь послужишь. Авось и не заберут тебя в твой Афган. А заберут, так выживешь. Ты, Вить, живучий! – не по-доброму засмеялась Ирочка.

– Так ведь ты не дождешься, я знаю. – Витя чуть не плакал.

– Ну не дождусь, значит, судьба твоя такая!

– Эх, убил бы тебя! Ей-богу бы убил!

Он крепко сжал Иру сильными руками. Не то с любовью, не то с ненавистью…

– Пусти, дурак, пусти! Кричать буду! Пусти, тебе говорят! – пролепетала Ира сдавленным голосом.

– Эх, Ира, Ирка, что ж ты не любишь-то меня, а?

– Как могу, так и люблю!

Витя отпустил ее, повторив с усмешкой:

– Как могу… Эх…

Утром Витька встретил Серафиму. Она принарядилась – видно, что в первый раз надела платье в крупный горох. Только платье ее не украсило – это не стройная красавица Ирочка.

– Ну, здравствуй, Витя. Узнал?

– А чего не узнать-то, слыхал, что приехала…

– Не изменилась?

– Да нет, почему… Выросла… Как все мы… Ты ж вроде в институт собиралась, училась отлично.

– Так я медаль и получила. И поступила на заочное. На ветеринара учусь. Раз в году сессия. – Сима опустила глаза. Она очень боялась этого разговора. И так же сильно он был ей нужен!

– А сюда-то чего? – спросил Витя уже из вежливости.

– Да так… Соскучилась… Ты вот что, мне помочь-то не можешь? Просить никого не хочу. Тебя вот, что называется, по старой дружбе…

– Так мы друзьями никогда и не были… Вроде как… – удивился Витька.

– Ты про очки-то мои разбитые помнишь? Я очков больше не ношу. Видеть стала хорошо. Я, Вить, многому за эти годы-то научилась. Так зайдешь? – Она посмотрела на него просяще.

И как-то Витьке неловко стало. Ну, одноклассница все же, да еще сирота, хоть и жаба…

– Ну ладно, зайду. Только скажи, чего там стряслось, чтобы я инструмент взял.

– В воскресенье, а? После обеда. Крышу мне надо починить, прохудилась, протекает в дождь. Помоги!

– Ну, попробую… – пробубнил он.

Вот и настало воскресенье.

Сима стол накрыла – любо-дорого посмотреть. Чего на нем только не было! И грибочки солененькие, и сало, и картошечка, присыпанная укропчиком… Витя вошел и с порога обомлел. Он-то привык всухомятку питаться да в рабочей столовой…

Сима поставила на стол бутылку водки.

– Так ты ж это, про крышу говорила… – не выдержал Витя.

– А не убежит крыша. Сядь вон, поешь, тебя ж кормить некому. Все по столовкам шастаешь. Что, не так?

– Так. Ну ладно… Чего не поесть-то, поем! Перед работой не поесть – грех. А это… – он указал на бутылку, – где взяла-то? И зачем?