Леонид Филатов - Сукины дети (сборник)

– Как это снять? – вскакивает Сима. – Он же создал этот театр! Его фамилию знает весь мир!

– Возможно, – мягко соглашается Юрий Михайлович, – хотя, думаю, вы сильно преувеличиваете. Но согласитесь, что фамилия антисоветчика на советской афише – это недопустимая вещь. К тому же Рябинин больше не главный режиссер театра. Второе. Исключить из репертуара все спектакли, поставленные Рябининым.

– А что же останется? – выкрикивает с места Левушка. – У нас все спектакли поставлены Рябининым. И только три – другими режиссерами.

– Вот это и есть ваш прожиточный минимум, – терпеливо объясняет Юрий Михайлович. – Во всяком случае, до прихода нового главного режиссера. И наконец, третье. Репетиции новых спектаклей, начатых Рябининым до его отъезда, немедленно прекратить…

– Это никак невозможно! – с жаром возражает Федяева. – Артисты должны репетировать. Иначе половина из нас останется без работы!

– Странно все-таки получается, – словно ни к кому не обращаясь, раздумчиво говорит Юрий Михайлович. – Вы готовы говорить о чем угодно, только не о существе вопроса. А ведь поступок вашего бывшего шефа касается в первую очередь именно вас. В редакции центральных газет поступили уже десятки тысяч писем от трудящихся с резкой оценкой возмутительного поведения Рябинина…

– Можно вопрос? – простодушно спрашивает Гордынский. – А откуда трудящиеся узнали о возмутительном поведении Рябинина?.. Я внимательно слушаю советское радио, читаю и выписываю газеты – там ничего про это не говорят!..

Оглушительная пауза, наступившая вслед за репликой Игоря, вдруг взорвалась чьим-то звонким смешком. Засмеялся Боря, открыто и без страха глядя в гипнотические глаза Юрия Михайловича… Засмеялся Левушка… Засмеялась Татьяна… Усмехнулся Андрей Иванович… Улыбнулась Гвоздилова… Сообразив, в чем дело, в голос захохотала Сима… И вот уже вся труппа заходится в хохоте, он идет волнами откуда-то из задних рядов, докатывается до президиума, обрушивается на него и откатывается вновь, чтобы через секунду вернуться новой оглушительной волной… Зафиксируем это вечное историческое противостояние. Хохочущая аудитория и окаменевший президиум. Сумасшедшие и здравомыслящие. Шуты и начальники.

…В актерском фойе труппа собралась на экстренный междусобойчик. Затурканный директор, сложив руки умоляющей лодочкой, тщетно пытается утихомирить актеров…

– Товарищи, Юрий Михайлович… м-м… выразил желание побеседовать с рядом актеров… м-м… с глазу на глаз… Огромная просьба, товарищи, ведите себя сдержанно и корректно!..

– Петр Егорыч! – неожиданно спрашивает Федяева. – А что это за анонимные люди в театре?.. Кто их пропустил?

Чуть в стороне демонстративно скучает группа молодых людей физкультурного вида. Все они в чехословацких костюмах и с короткими прическами. На лице у каждого присутствует яркое выражение незаинтересованности.

– М-м… это я их пропустил… – в замешательстве мямлит директор. – Мне позвонили из… м-м… В общем, товарищи просто контролируют ситуацию…

…Юрий Михайлович вонзает в Левушку свой немигающий взгляд, и тот съеживается как устрица, в которую воткнули вилку.

– Нет, Лев Александрович, отмалчиваться вы не имеете права. Театр должен как-то обозначить свою гражданскую позицию. Скажем, написать коллективное письмо в газету…

– Я не люблю коллективные письма, – быстро говорит Левушка. – Это ложь и гадость. Каждый обязан иметь свою точку зрения.

– И какова же ваша точка зрения на поведение Рябинина? – любопытствует Юрий Михайлович. – Надеюсь, она не слишком расходится с точкой зрения партии и правительства?

– Слишком, – обреченно отвечает Левушка. – В поведении Рябинина нет никакой крамолы. Я считаю, что правительство должно вернуть ему гражданство!.. И извиниться перед ним!..

– Занятная идея! – сочувственно кивает Юрий Михайлович. – И вы надеетесь увлечь правительство этим проектом?

– Не знаю, – искренне сознается Левушка. – Видимо, надо обратиться к общественности. Люди должны знать правду!

– Скажите, а как вы относитесь к Гордынскому? – неожиданно меняет тему Юрий Михайлович. – Что он из себя представляет?

– Игорь? – вопрос застает Левушку врасплох. – Ну как вам сказать… Человек как человек… А почему он вас интересует?

– Пытаюсь выяснить обстановку в театре, – улыбается Юрий Михайлович. – Говорят, что актер он средний… Да и человек – так себе…