Юлия Рублева - Одиночество мужчин

– Ах ты сука, – тихо говорите вы. – Я тебя сейчас удушу этим носком.

Но она уворачивается, а вы беззлобно машете рукой. К тому же благодаря ей вы пережили несколько действительно прекрасных моментов – вы сладко рыдали от счастья и неясно томились.

И вот наступает некий теплый весенний вечер. Вы только что переболели, скажем, гриппом. Вечер подозрительно тихий. С вас почему-то слезли нерадивые сотрудники, дочь занята чем-то своим, личная жизнь протекает спокойно.

В шесть вечера вам впервые покажется, что вас все бросили. Это Трагическая женщина, утомленная инфлюэнцей, подняла голову.

– Тебе никто так и не привез ни меду, ни лимонов, – отчетливо звучит в тишине ее сиплый, как у дворника, бас. – Ты кашляла и ревела от слабости, и звала маму. Доктор определила, что у тебя ПМС, осложненный гриппом, и в эти трагические минуты ты оставалась-таки одна. Кому ты нужна, старая карга?

– Меду и лимонов мне принесла дочь, – возражаете вы. – И я не старая карга. Я похудела и стала хорошенькой. Я за это время написала немножко книги. В конце концов, меня… э… любили, – и в качестве доказательства вы демонстрируете пожелтевший синяк на левой коленке.

– Это случайно, – чеканит Трагическая женщина.

Все хорошие девочки склонны давать мальчикам последний шанс, когда дело пахнет жареным.

Как правило, при этом мальчик не осведомлен о том, что у него, бедолаги, последний шанс.

Сначала хорошая девочка говорит себе: «Твою мать, все это грустно, ах, как все это грустно. У нас так изменились отношения. Вот раньше мы трахались повсеместно, а теперь нет. Раньше я у него была любимой девочкой, а теперь хрен знает. Он мне не позвонил опять, хотя обещал. Солнышко, как ты мог? И в тот раз не позвонил… И в прошлый четверг надул…»

Далее идет внутренний монолог на сорок минут, направленный на «солнышко», в процессе которого хорошая девочка самоприободряется.

Она вообще верит в хорошее. У нее Предчувствия и Интуиция. Им она верит больше, чем фактам.

Как результат – она решает дать этому товарищу последний шанс. Назначает время. Например:

– Я подожду до понедельника, потом пошлю его на хрен. Это будет день Х.

Я не знаю ни одной хорошей девочки, которая бы в понедельник это сделала.

У нее начисто выветривается из головы понедельник, потому что к дню Х она впадает в жуткий ужасный ужас, что этот тип ей так и не позвонил. Далее она готова ждать до второго пришествия, лишь бы он позвонил. Или бы приехал. Или бы прояснил, наконец, «непонятную» ситуацию, которая длится уже (подставьте ваше время). При этом меньше всего она хочет настоящих прояснений. Она хочет сказки.

Если наш мальчик чувак предприимчивый и все бабы у него тарифицированы, сказку он нашей девочке обеспечит. Обильно применяя «зай», «котенок» и «солнышко». Сказка обычно бывает с трагическим оттенком. После чего наша хорошая девочка – она же хорошая! – начинает его не просто жалеть и прощать. Она начинает гнобить себя, что не разглядела в близком ей, в общем-то, человеке (ну еще бы! после всего, что было у них в попку – неужели не близкий?) зародыш трагедии.

Угрызаясь совестью и плача светлыми слезами над его «Зайка, я же тебя люблю!», а также пошептав: «Пусть у него все будет хорошо, боженька, я тебя прошу», – наша девочка спустя какое-то время обнаруживает, что чувак опять слился.

Тогда девочка дает ему очередной последний шанс. Едва слышные остатки здравого смысла подсказывают ей, что не может мужчина неделями и месяцами «не мочь» с ней быть. Особо хорошие девочки счет ведут на полугодия. Да, по полгода ждут-с. Когда рассосется евонная трагедия. «Пусть он отойдет от этого, – говорит себе такая девочка. – Ну в самом деле, не может же он во время этого (событие подставьте сами) хотеть со мной трахаться или поехать на пикник!»