Мила Иванцова - Ключи от лифта

– Поставь ребенка на пол и не двигайся!

Игорь, сам удивленный собственной смелостью, с неменьшим удивлением почувствовал, что женщина не сопротивляется его неожиданному поцелую при таких странных обстоятельствах. Адреналин его зашкаливал. Этот поцелуй в застрявшем лифте чужого дома, поцелуй с красивой женщиной, каштановые глаза которой даже при блеклом свете аварийной лампочки поблескивали каким-то высокомерным нервным блеском, когда он время от времени открывал глаза, чтоб удостовериться, что не бредит. Она тоже иногда поглядывала на него, не отрывая губ от нахала, который попался ей на пути в такой решительный момент.

«Собственно, это можно понять – своего рода месть тому идиоту мужу», – промелькнуло в голове Игоря условно-логическое объяснение отсутствия пощечины, хотя в тот момент он вряд ли был способен на анализ событий. Тело его готово было избавиться от одежды и слиться с этой незнакомкой, пахнувшей корицей, шафраном, кардамоном и чье сердце пульсировало под упругой грудью так, что отдавалось в его собственной груди.

Игорь утратил ощущение времени и, боясь, что этот сон вдруг закончится – поедет лифт, включится свет, появятся посторонние люди – и придется смотреть друг другу в глаза, говорить какие-то дурацкие слова, он перехватил крепче стройную фигуру, глубоко вдохнул и опять припал к ее губам. Она тихо застонала, отшатнулась к стене лифта. Игорь удержал ее, и женщина в ответ прижалась к нему, сверкнула глазами и опять отдалась этому безумию.

Поцелуй затянулся. Одинокий чемоданчик стоял в углу тесного застрявшего лифта и, очевидно, удивлялся бы, если бы умел.

Парик упал на пол. «Попутчица», или точнее – попутчик, отшатнулся и замер, увидев блеск ножа, но девочка на его руках не проявила никаких признаков беспокойства, испуга или желания перебраться на руки к блондинке, ощупывала его лицо, волосы, уши.

– Поставь ребенка на пол, я сказала! – прошуршал сдавленный голос.

– Оля, я не хочу на пол. Я хочу домой. Я есть хочу! Когда мы пойдем домой?

Девушка вглядывалась в растерянное лицо мужчины напротив. Было оно странным без парика и очков, с накрашенными губами, взволнованным и добрым. Никакой опасности или агрессии этот чудак не проявлял, но почему он молчит?

– Ты кто такой? – воинственно кивнула блондинка незнакомцу.

– Я? – он проглотил слюну. – Я… не знаю. Художник я.

– Голубой, что ли? Трансвестит?

– Да нет, просто прикололись с другом на спор, – осторожно, словно идя по льду зимнего озера, ответил мужчина.

– Так ты в гости ехал?

– Ну, типа того. Можно и так сказать…

– А зовут тебя как?

– Лев.

Девушка хохотнула, оглядела чудака еще раз:

– Да какой из тебя лев?! Разве что домашний, ручной. Друзья, наверное, Левушкой зовут?

– Ага, именно, – хмыкнул он и, почти овладев собой, попробовал сменить тему: – Интересно, нас кто-нибудь выручит или так и будем сидеть здесь вечно?

– Оля, я есть хочу! – потянулась к блондинке девочка.

Девушка опять щелкнула ножом, закрыв его, спрятала в карман и взяла ребенка из рук Левушки.

– Вот у меня в сумке печенье есть, будешь?

– Да. И льву дай! Он пахнет, как мама!

Оля снова хмыкнула, поставила ребенка на пол и, держа его одной рукой, другой начала рыться в сумке.

– Еще и мобилка сдохла… Все беды в кучу! А у тебя телефон есть или львам ни к чему?

– С собой нет.

– А зачем тогда человеку мобилка, если не носить ее с собой?!

– Да то мы так… Так договорились с другом. Такие условия игры или пари – кое-что учудить, но не иметь при себе средств связи, чтобы поэкстремальней, чтоб на случай чего – не просить о помощи. А вышел такой конфуз.

– Ага, понятно. Пацаны не взрослеют. Они просто становятся старше, – вздохнула Оля, достав пачку печенья.

Она присела на корточки возле девочки, развернула упаковку и вложила в маленькую руку печенье.

– И льву! – настойчиво произнесла девочка, поводила свободной рукой в пространстве между собой и Левушкой и, нащупав его ногу, ухватилась за джинсы ниже колена.

– Нет-нет, спасибо, я не голоден, – замахал руками тот.

– Да уж угощайся, – сказала снисходительно Оля, – раз ребенок настаивает. Это моя принцесса, а я при ней верный страж. Извини, если испугала. Я за нее и за ее мать кровь отдам по капле.

– Руки у тебя сильные. Ты ими только обнимать можешь или еще что умеешь?

Этот вопрос прозвучал совершенно неожиданно для Игоря через пятнадцать секунд после поцелуя. Он «завис», глядя на странную особу, которая опять смотрела на него, словно испытывала.