Николай Агафонов - Непридуманные истории (сборник)

– Все равно у нас нет масла, так что не на чем ее жарить, – при этих словах Варя подхватила платье со щукой и побежала к воде.

Положенная в воду щука некоторое время стояла без движения, как будто бы раздумывая, стоит ей сразу уплывать или поблагодарить детей человеческим голосом. Потом она махнула хвостом, как бы прощаясь с детьми, и исчезла в толще воды.

В свои тринадцать лет Вася уже работал на заводе токарем. Хлебная карточка у него была как у работающего взрослого – пятьсот граммов. Это на двести граммов больше, чем детская. Вася этим очень гордился. Сейчас он шел на работу расстроенным, не столько потому что остался голодным, сколько переживал, что мама расстраивается. Да и оставшихся голодными сестренку с братиком ему тоже было жаль. Проходя сокращенным путем через дворы, он вдруг увидел тех самых беспризорников. Они сидели кружком у забора и уминали за обе щеки хлеб, без всякого зазрения совести. Негодование охватило все Васино существо. Несмотря на то что их было трое, Вася, пылая праведным гневом, решительно направился к ним. Беспризорники с беспокойством посматривали в его сторону, но бежать втроем от одного посчитали для себя зазорным. Когда Вася подошел, все встали.

– Тебе чего надо? – с наглой ухмылкой сказал старший из них, примерно ровесник Васи.

– А вот чего, – при этих словах Вася с размаху ударил его по носу.

– Ты чего, ненормальный? – заорал подросток, схватившись рукой за нос, из которого сразу же потекла кровь.

Вид крови решил судьбу всей битвы. Беспризорники бросились врассыпную. Самый маленький из них, лет семи, убегая, оглянулся, чтобы показать Васе язык, это его и подвело. Споткнувшись, он упал на землю, выронив при этом горбушку хлеба. Вася, подскочив к нему, схватил его за шиворот и, встряхнув хорошенько, поднял с земли.

– Ну что, хорошо хлеб ворованный жрать? Я тебя спрашиваю! – закричал он, еще раз хорошенько тряхнув мальчишку.

Тот, заморгав испуганно глазами, неожиданно громко разревелся.

– У меня папку фашисты убили, – сквозь всхлипы, размазывая кулаком сопли по лицу, говорил он. – У меня мамку тоже фашисты убили и братишку фашисты убили. В детдоме меня больно били. Я убег. Три дня ничего не ел. Я только один раз от хлеба откусить успел. Я больше не буду, не бей меня.

Вася отпустил его, поднял с земли хлеб и, отряхнув с него земляные крошки, подал пареньку:

– На, ешь.

Тот недоверчиво посмотрел на Васю.

– Да ешь ты, бить не буду. Тебя как зовут?

– Андрейка, – сказал вмиг повеселевший пацаненок и сразу же вгрызся зубами в хлебную корку.

– Ладно, Андрейка, я пойду, а своим передай, лучше пусть мне на глаза не показываются.

– Они мне не свои, я сам по себе, – солидно сказал Андрейка.

– А ночуешь ты где?

– Вон в том колодце, – махнул рукой Андрейка, – сейчас везде тепло.

Придя в цех, Вася прошел к своему станку и пододвинул к нему ящик. Стоя на этом ящике, он работал, так как не доставал еще до станка. К нему подошел мастер цеха Прохор Потапович.

– Что-то ты сегодня припоздал, на целых три минуты. Смотри, Вася, по законам военного времени с тебя за опоздание как со взрослого спросят. Помни, пять минут опоздания – и загремишь под фанфары. Слушай свое задание: за смену надо изготовить десять таких заготовок. Зараз глубину резца больше полтора миллиметра не ставь. Да почаще штангенциркуль прикладывай.

Вася встал на ящик, надел защитные очки и, укрепив болванку, включил станок. Руки делали свое привычное дело, а мысли нет-нет да и возвращались к сегодняшней встрече с Андрейкой. Он задавал себе вопрос: а что было бы, если бы у него убили фашисты родителей, и он, такой же маленький и беззащитный, остался бы совершенно один на всем белом свете. Он вспомнил плачущего мальчика, и сердце его исполнилось жалостью. Норму он выполнил за полчаса до окончания смены и в ожидании прихода мастера присел на ящик. Когда Прохор Потапович подошел к Васе, чтобы принять его работу, тот, сидя на ящике, спал. Мастер промерил сделанные им заготовки и остался доволен. Растолкав Васю, сказал:

– Молодец, сынок, хорошо поработал. Иди домой, там спать-то помягче будет.

Анна, придя с рынка, никого из детей не застала. Кофточку удалось выменять на два килограмма картошки, полтора килограмма ржаной муки и бутылку подсолнечного масла. Сердце радостно забилось, когда она увидела в почтовом ящике письмо от мужа. Зайдя в дом, не разуваясь, тут же присела у кухонного стола и дрожащими от волнения руками стала распечатывать конверт.