Николай Агафонов - Непридуманные истории (сборник)

– Так вот, дорогая моя, – жестко продолжила Анна Михайловна, – сейчас у всех горя достаточно, но твоим детям нужна мать. – И, взяв властно Лизу за руку, повела ее за собой.

Наступила голодная зима сорок первого. Лиза, вспомнив обещание капитана, пошла в комиссариат. Тот встретил ее недовольно:

– Я же сказал прийти через неделю, а ты где была? Все вакансии разошлись.

Лиза молча развернулась, чтобы идти обратно.

– Да погоди ты, – с досадой сказал капитан, – вот возьми направление в столовую госпиталя, посудомойкой.

Когда Лиза, поблагодарив капитана, уже ушла, он пробурчал себе под нос:

– Не меня надо благодарить, а твоего мужа. Считай, что своей смертью он тебя от голодной смерти спас.

С гибелью Александра в душе Лизы поселилась какая-то холодная пустота, теплилась там только обида на Бога за Сашу. В церковь ходить перестала. Но все же когда проходила мимо храма, останавливалась и подолгу стояла в задумчивости. Храм был тем местом в их жизни, где они, по сути дела, провели последние счастливые минуты. Как-то раз, когда она стояла возле храма, у нее появилось ощущение, что ее Саша сейчас там и ждет ее. Она без раздумий вошла в храм и огляделась. Саши, конечно, она не увидела, но ощущение, что он именно здесь, не пропало. Лиза купила свечку и пошла к заупокойному кануну. Поставить свечку было некуда, так как весь канунный столик был заставлен ими. Тогда она зажгла свою свечу, прошла к иконе Александра Невского. Поставив перед иконой свечу, она вопросительно посмотрела на святого князя, спрашивая про себя: «Святой Александр, мой Саша с тобой?» Ответа она не услышала.

– Молчишь, – с горечью вымолвила Лиза, – а что мне делать?

Последние ее слова расслышала рядом стоявшая старушка.

– Надо тебе, сердешная, пойти к батюшке на исповедь, тебе сразу станет легче. Вон там, в правом приделе, идет сейчас исповедь.

Лиза направилась в указанном старушкой направлении. Там, возле аналоя с лежащими на нем Евангелием и крестом, стоял еще не старый, лет пятидесяти пяти, но уже сгорбившийся и седой священник. Люди подходили к нему и что-то говорили, а он, казалось, не слушал их, а стоял как-то безучастно, никого не замечая. Когда прихожанин наклонял голову, он молча, как бы механически, накидывал на нее епитрахиль и осенял крестным знамением. Подошла очередь Лизы. Она стояла перед священником и молчала. Он тоже молчал. Неизвестно, сколько еще бы продлилось это молчание, если бы священник не заговорил первым:

– Что же вы молчите? Вы пришли исповедоваться?

– Нет, – коротко ответила Лиза.

– А для чего вы тогда пришли, у вас какой-то вопрос ко мне?

– Нет, – снова ответила Лиза.

– Нет! – удивленно повторил священник. – А что тогда?

– У меня погиб муж, и я больше не хочу жить, – с вызовом произнесла Лиза.

Священник задумчиво сказал:

– Я ведь тоже не хочу жить.

Лиза растерялась. В глубине души она надеялась, что священник ее будет утешать.

– Да как же вы можете так? – невольно вырвалось у нее.

Лицо священника, передернувшись, искривилось, отчего на нем изобразилась некрасивая гримаса. Нижняя губа выпятилась и завернулась к подбородку. Точь-в-точь как у ребенка, собирающегося расплакаться. Осипшим голосом, видно спазм сдавил горло, он произнес:

– Могу, я-то как раз могу, – больше он ничего не мог сказать, собирая последние усилия воли, чтобы сдержать слезы. Но они, не спросясь, уже катили по его щекам.

Священник весь как-то осунулся, окончательно потеряв свой еще недавно величественный вид.

– Что с вами, батюшка? – прошептала испуганно Лиза.

– Ничего, – ответил он, – прихожу после службы домой – а там ничего. Одни развалины. Нет больше моей доченьки, нет моей доброй Танюшки. Я говорю: «Господи, почему дитя мое там, под развалинами? Почему не я?» Почему? – требовательно обратился он уже к Лизе.

– Не знаю, – ответила Лиза, с жалостью посмотрев на священника.

– Вот и я не знаю, – печально вымолвил священник, и Лиза в смущении отошла.

Лиза решила дождаться, когда закончится вечерняя служба, и подойти опять к священнику. Из разговоров с одной прихожанкой она уже знала, что священника зовут Всеволод. Он вдовец. Жил вместе со своей взрослой дочерью, в которой души не чаял. Есть у него еще сын, он на фронте, и от него вообще никаких вестей нет. Вот уже неделя, как его дочь погибла в собственной квартире при бомбежке. Сейчас батюшка живет при храме, но тут очень холодно. Часто голодает, так как отдает свою хлебную пайку другим голодающим.